Царь горы - Александр Борисович Кердан
Однако в словах Смолина о «лучшем друге» была не только ирония, но и большая доля правды. Плаксин благоволил к Кравцу и даже покровительствовал ему как «литературному дарованию».
Всё началось со дня рождения командующего округом. Как принято, во всех управлениях и отделах штаба готовили поздравления имениннику. Но Плаксин решил всех перещеголять. Узнав, что Кравец «балуется стишками», вызвал его и велел за пару часов сочинить оду и отпечатать приветственный адрес в окружной типографии.
– Я не успею, товарищ генерал-майор, – промямлил Кравец.
– Никаких «не успею»! Возьмёшь мою «Волгу», а начальнику типографии я позвоню!
О том, что существует такое понятие, как вдохновение, с генералом вести разговор было бесполезно. Кравец заперся в кабинете, призвал на помощь всех существующих муз и… успел.
Как просил Плаксин, «в цветах и в красках», и главное – в рифму, расписал трудное военное детство генерал-полковника, его успешную службу в Монголии и ГСВГ, учёбу в разных академиях, славную семейную жизнь, вплоть до сведений о детях, внуках, и упоминании о нежных чувствах к красавице-жене. Не забыл и о генеральском хобби: рыбалке и игре в волейбол. Текст, набранный петитом, был золотом отпечатан на лощёной бумаге. К тому же Кравец проявил инициативу и на развороте поздравления оттиснул портрет именинника при всех орденах и медалях. Ещё сырой, пахнущий типографской краской поздравительный адрес был доставлен Плаксину ровно в назначенное время.
Начальник политуправления, даже не поблагодарив, отпустил Кравца.
Не прошло и часа, как дежурный по политуправлению собрал всех офицеров в зале заседаний. Генерал вывел вперёд Кравца и объявил благодарность за образцовое выполнение задания командования. Затем с придыханием рассказал, какое впечатление произвёл на командующего текст поздравления.
– Командующий обнял меня и прослезился, когда прочёл сочинение этого капитана, – указал он согнутым пальцем на покрасневшего Кравца. – Так проникновенно, сказал товарищ командующий, о моей судьбе ещё никто не писал. Вы слышали? Никто! А посему объявляю, что капитан Кравец – есть наш доморощенный талант. И с этой минуты он находится под моим покровительством. Как говорится, талантам надо помогать…
«Бездарности и так генералами станут», – про себя завершил генеральскую тираду Кравец, не зная, радоваться или нет внезапно обрушившейся на него благосклонности.
Расположение Плаксина оказалось долговременным. Он был приветлив с Кравцом все годы службы в округе, немало поспособствовал поступлению в академию и после назначения на должность заместителя командира полка поддерживал его. Правда, ЧэПэ, подобного нынешнему, прежде не случалось, и Кравец не знал, как поведёт себя его благодетель в этой ситуации.
– Как вы довели полк до такого безобразия, отцы-командиры? – устало спросил генерал, когда Смолин и Кравец предстали перед ним. – Дожили, а! Уже солдаты у вас в наёмных рабочих превратились, майоры стреляются…
Они стояли потупясь, ожидая долгого разноса. Но получилось иначе.
– Сейчас не время для объяснений, – неожиданно произнёс генерал. – От лица командующего округа объявляю вам обоим о неполном служебном соответствии. А теперь идите и готовьтесь к выполнению боевой задачи.
У самой двери он задержал Кравца:
– Смотри, Александр, больше меня не подводи! А то ты меня знаешь…
– Постараюсь, товарищ генерал-майор!
– Уж постарайся.
Смолин ждал на крыльце. Повернувшись спиной к ветру, он нервно курил, зябко поводя плечами.
– Ты же бросил? – удивился Кравец.
– Бросишь тут, ёкарный бабай… Что задержался?
– Да так. Плаксин попросил не подводить больше.
– Понятно. – Смолин ещё пару раз затянулся и бросил окурок в урну. – А всё-таки мы с тобой, комиссар, везунчики: легко отделались. Я думал, снимут…
3
– Товарищи офицеры, ещё раз довожу, что включает в себя экипировка военнослужащего для боевых действий. Попрошу принять это, ёкарный бабай, как моё неукоснительное требование. – Смолин сделал паузу и обвёл строгим взглядом офицеров полка, прибывших на совещание. – Итак. Куртка ватная двубортная – один комплект. Куртка и брюки хэбэ («афганка») – один комплект. Шапка-ушанка – одна штука. Сапоги кирзовые – одна пара. Портянки зимние – две пары. Ремень поясной – одна штука. Фляга для воды – две штуки. Оружие по штату. Боеприпасы – два боекомплекта…
«Хорошо, что походные ленкомнаты теперь не нужны… – Кравец, вполуха слушая комполка, подумал о своём, о “комиссарском”. – Вот мороки-то с ними было бы…»
Вспомнилась «целина». За годы замполитства он дважды выезжал с автомобильным батальоном на уборку урожая. Тогда, по воле всемогущего ЦК, помощь колхозам в перевозке зерна приравнивалась к выполнению боевой задачи под лозунгом: «Бой за хлеб!» В «бой» бросались и солдаты-срочники, и «партизаны» – мужики, призванные из запаса. И у первых, и у вторых – только водка да бабы на уме. Если же учесть, что целинный батальон – это тысяча человек и пятьсот машин, разбросанных на огромной территории, то управлять этой «ордой» было делом нелегким, если не сказать – невозможным. Какая уж тут партийно-политическая работа! Удержать бы «целинную вольницу» в повиновении, избежать бы аварий, драк с местными да междоусобной поножовщины…
На целине сборно-щитовые Ленинские комнаты – чистая профанация воспитательной работы. Даже там, где они были, их использовали не для проведения политинформаций, а для свиданий с девками, перекуров и игры в карты. Все начальники это знали, но никто ничего поделать не мог. Была линия партии. Её надо было выполнять. Готовить планшеты, отражать на них состав политбюро, следя за изменениями в рядах его членов, которые мрут один за другим, вывешивать на стенах разные лозунги, далёкого от жизни содержания. Делать это приходилось, хотя бы ради самосохранения. «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте» – холёный проверяющий из московской опергруппы – и за недостатки в оформлении Ленкомнаты может снять с должности. За пьянство не снимет, за плохие показатели по перевозкам зерна – тоже, а вот за пропущенную очередную звезду на груди генсека – запросто! За это получишь по «самое не хочу», как любит выражаться Смолин.
– В вещевом мешке у каждого бойца должны быть в наличии… – нудно продолжал Смолин, – плащ-накидка – одна штука, котелок, кружка, ложка, комплект сменного белья (летнего и зимнего), полотенце – одна штука, туалетные принадлежности – один комплект, письменные принадлежности: конверты, ручка блокнот… Затем, сухпаёк на трое суток, хозяйственный пакет…
– Разрешите, товарищ полковник? – подал голос командир первой мотострелковой роты старший лейтенант Морозов. Красавец-атлет, энергичный и деятельный офицер, он пользовался авторитетом у Смолина и знал об этом.
– Говори, – разрешил Смолин.
– Докладываю, товарищ полковник, – поднялся со стула старлей. – Туалетных принадлежностей нет, ни у нас на полковом складе, ни на дивизионном. Я вчера лично проверил…
– Зам по тылу, что такое? – перебил ротного Смолин.
Заместитель командира по тылу подполковник Анисимов через месяц готовился увольняться в запас. Лысый и тучный, он только руками развёл:
– Так точно, командир,
