Царь горы - Александр Борисович Кердан
– Ни за что… – ответил Кравец. – Служить прибыл.
Служить он и вправду хотел. Потому и не испугался этого назначения. Помнил советы бывалых офицеров, что службу в «медвежьем углу» лучше начинать, чем заканчивать. Впрочем, в том, что он очутился в таком месте, было ещё одно преимущество: на фоне спивающихся старших сослуживцев легче было проявить себя. Командир роты по причине этого самого пьянства вскоре был уволен. Кравец, оставшийся за двоих, дневал и ночевал в казарме. Через год сделал роту лучшей среди таких же подразделений ВВС. Его заметили.
После итоговой проверки офицер из политического отдела предложил перейти на комсомольскую работу.
– Комсомол – это школа жизни, – убеждал он. – Вы, Кравец, офицер молодой, толковый. Вас на этом поприще ждёт блестящее будущее…
– Не советую, Александр Викторович, делать такой опрометчивый шаг, – стал отговаривать Кравца замполит арсенала, которому лейтенант рассказал о поступившем предложении. Может быть, он просто не хотел отпускать от себя добросовестного офицера, может, действительно не видел открывающейся для подчинённого перспективы.
– Это движение в сторону, – говорил он. – Ну, кто ты такой? Офицер-политработник. Перед тобой прямая дорога. Ещё годик-другой побудешь на роте, а там двинем тебя на замполита батальона. Поступишь в академию. А что ждёт тебя на комсомольской работе? Максимум – капитанская должность. Просидишь на ней, пока не станешь старпёром. Знаешь поговорку: волосы выпали, зубы торчком, старый дурак с комсомольским значком?
Кравец не послушал замполита. Вспомнил другую поговорку: на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся. На следующий день разыскал проверяющего и сказал, что согласен.
Армейский комсомол оказался хорошей школой. И главное – необычной. Ведь секретарь комитета обязанностей имел много, а власти никакой. Попробуй в таких условиях завоюй авторитет, организуй работу, убеди начальников в необходимости того, что придумал, мобилизуй комсомольцев. Сумеешь – честь тебе и хвала. Не найдёшь своего места в полку (будешь бить баклуши или бегать на побегушках у замполита), считай, пропал. Застрянешь на комитете, как и обещал бывший начальник, до седых волос. А потом путь один – в начальники солдатского клуба и в запас, с тремя маленькими звёздочками на погонах…
В авиации у политработников, кто не из лётного состава (а таких – большинство), карьерный рост невелик. На должности замполитов полков, начальников политотделов назначаются только лётчики или штурманы. Не пройдя ступеньки замполита эскадрильи, нечего и мечтать о дальнейшем продвижении. Если станешь к пенсии майором, пропагандистом авиаполка или замполитом батальона обслуживания, уже удача.
Но Кравцу повезло. Он попал помощником начальника политотдела по комсомольской работе в авиационный полк, который занимался поиском и эвакуацией космонавтов и космических объектов в казахстанской степи. Полк был московского подчинения. Все в нём – на виду. Только служи, не ленись! Через два года Кравец ушёл на повышение в политотдел ВВС. Потом был приглашён в комсомольский отдел политического управления округа.
Там и произошло переодевание его в общевойсковой мундир. Начальник политуправления на дух не переносил авиаторов. Голубые петлицы и просветы на погонах напрямую ассоциировал с расхлябанностью и недисциплинированностью, якобы присущими всем «летунам».
– Чтобы я вас, капитан, в этой форме больше не видел! – приказал он Кравцу, представлявшемуся по случаю прибытия к новому месту службы.
– Есть! – только и осталось ответить бывшему авиатору.
В политуправлении Кравец стал майором, отсюда поступил в военно-политическую академию, после окончания которой и был назначен заместителем командира мотострелкового полка по политической части.
Быть бы Кравцу если не генералом, то уж точно полковником – начальником какого-нибудь политотдела, если бы не пресловутая «перестройка». Она, как и пророчили «злые языки», переросла-таки в «перестрелку». Путч в Москве, показавший полную неспособность высшего руководства не только к управлению страной, но даже к организации самого переворота, закончился фарсом возвращения Горбачёва из Фороса и непомерным возвеличиванием роли трёх «героев-демократов», задавленных во время бестолковых передвижений войск по столице. Офицеры полка, где служил Кравец, тогда отказались выводить танки на улицы далёкого от политики уральского города, остались в расположении части, не выполнив приказ командующего округом генерала Макашова, тут же снятого с должности, когда путч был подавлен. А потом пришло указание о роспуске политорганов.
Тогда-то, оказавшись за штатом, Кравец впервые и узнал, что такое настоящая «безнадёга». К ощущению собственной никчёмности добавилось чувство горечи от раскола великой страны. То, что это – следствие пьяного сговора трёх удельных князей в Беловежской Пуще, только усиливало безысходность. Для офицера нет ничего страшнее ситуации, когда он не в состоянии защитить государство, которому присягал. Ведь если тебя заставляют давать новую присягу и ты делаешь это, значит, предаешь прежнюю…
Кравец присягу новой власти не давал. Впрочем, его к этому и не призывали, в отличие от сослуживцев, оказавшихся в бывших союзных республиках. Полгода он находился не у дел, пока наверху не уразумели, что любая армия, даже самого «демократического» толка, не может обойтись без воспитателей, как их ни назови: политработники, капелланы, психологи…
Сначала Кравца назначили помощником командира полка по воспитательной работе, потом эту должность переименовали в «заместителя». К чести Смолина, он всегда относился к Кравцу, как к своей правой руке, видел в нём профессионала и единомышленника. И ещё – человека со связями, способного найти выход в трудных ситуациях. Кравец лично знал многих офицеров штаба округа, со многими находился в приятельских отношениях. А это, как ни крути, один из важнейших двигателей любого дела. Скажем, во время разного рода проверок или когда случается что-то непредвиденное.
Именно на старые связи своего зама и уповал Смолин, предупреждая о грядущем вызове на «ковёр» после самоубийства Грызлова.
Такой вызов не заставил себя долго ждать. В дивизию прикатил начальник управления по воспитательной работе округа генерал-майор Павел Николаевич Плаксин.
– Твой лучший друг, ёкарный бабай, на свидание зовёт, – заметил Смолин, получив приказ прибыть вместе с Кравцом в кабинет комдива.
Плаксина в округе побаивались даже генералы, не говоря о простых смертных. В советское время он возглавлял группу народного контроля, проверявшую наличие «нетрудовых» доходов, дач, автомобилей и т. д. Плаксин был из сибирских крестьян. В гору он пошёл, женившись на дочери секретаря Хабаровского крайкома партии. Слыл Плаксин человеком недалёким, но честным и принципиальным. Не терпел всего, что не соответствовало моральному облику строителя коммунизма и его собственным представлениям о службе. Сам был закоренелым службистом и в требовательности к подчинённым порой доходил до педантизма и даже жестокости.
На памяти у Кравца был случай с одним полковником, провинившимся только в том, что на старости лет влюбился в молодую женщину и во имя брака с ней развёлся с первой женой. Инициатором партийного судилища и последующего
