Если бы ты был здесь - Джоди Линн Пиколт

Я делаю глубокий вдох и открываю одну из книг.

Исабела – самый большой из Галапагосских островов. Часть острова труднопроходима из-за застывшей лавы, колючих кустарников и скалистых негостеприимных берегов.

Пуэрто-Вильямиль не слишком популярен среди туристов. Это крошечная деревушка с песчаными дорогами, окаймленная кактусами с одной стороны и великолепным пляжем – с другой.

Я подчеркнула некоторые достопримечательности, которые хотела бы посмотреть вместе с Финном.

К Конча-де-Перла ведет специальная тропинка. Это отличное место для снорклинга.

Миновав несколько небольших лагун с фламинго, вы выйдете к Центру разведения гигантских черепах.

В двух часах ходьбы от Плайя-де-Амор находится Эль-Муро-де-лас-Лагримас, или Стена слез.

Вода вокруг лавовых túneles чистая и прозрачная. Здесь обитает множество морских эндемиков острова.

Я читаю о местах, которые посетила, пока находилась без сознания, и чувствую, как они, словно бутоны, распускаются и превращаются в реальные воспоминания, полные звука, цвета и запаха.

Я кладу книгу на тумбочку и восстанавливаю по памяти образ Финна. Я вспоминаю, как запускала пальцы в его волосы и что при этом чувствовала. Я вспоминаю его запах – сосны с карболовым мылом. Я вспоминаю, как наш первый с ним поцелуй не стал для меня открытием, а лишь подтверждением того, что я уже плавала в этих водах прежде и точно знала, куда идти, как поступать, что правильно, а что нет.

В ту ночь я не позволяю себе заснуть.

Родни злится, потому что мы должны вместе смотреть «Последнего героя» и присылать друг другу прогнозы о том, кого выкинут с острова на этот раз, но я продолжаю дрейфовать, пытаясь наверстать упущенное.

Он пишет мне:

Эй, ты там что, умерла?

…

Или я тороплю события?

Звук сообщения будит меня, и я вчитываюсь в написанное, затем печатаю ответ:

Очень смешно.

Я найду себе новую лучшую подружку в Новом Орлеане.

Родни переезжает к своей сестре в Луизиану, так как пособие по безработице, увы, не покрывает аренду квартиры в центре Нью-Йорка. Это меня отрезвляет. Ведь в стране объявлен карантин, и я, вероятно, последняя, с кем кто-то захочет контактировать, но мысль о том, что я не увижу Родни до отъезда, трогает меня до глубины души.

Прости. Я больше не засну. Обещаю.

Я наблюдаю за тем, как на крошечном экране моего телефона один из участников шоу, учитель начальных классов, забирается в бочку и собирается преодолеть полосу препятствий, чтобы выиграть немного арахисового масла.

#клаустрофобия. Помнишь, как тебя заперли в том хранилище на работе и ты чуть с ума не сошла от страха?

Я так понимаю, Родни простил меня за то, что я задремала. И я пишу в ответ наглую ложь:

Ничего я не сошла с ума, просто немного испугалась. Я ведь смогла проползти по туннелю, который был чуть шире обхвата моих бедер.

Ни за что не поверю. Какие у тебя есть доказательства?

Я отвечаю не сразу.

Это было на Исабеле.

Какое-то мгновение я наблюдаю за мигающими тремя точками, пока Родни думает над тем, как лучше сформулировать свои мысли.

Внезапно картина с «Последним героем» зависает, и на экране моего телефона высвечивается информация о входящем звонке. Я нажимаю «Ответить» и вижу лицо Родни.

– Не уверен, что это можно считать преодолением своих страхов, если все происходило, пока ты была без сознания, – заявляет он.

– Тонкий момент, безусловно.

Родни долго меряет меня взглядом.

– Хочешь поговорить об этом?

– Место называется trillizos. Эти туннели похожи на сусликовые норы, ведущие к самому центру земли. Туристам, должно быть, нравится спускаться по ним.

Родни вздрагивает:

– Лучше расскажи мне о том, как ты пила на пляже охлажденную «Маргариту».

– В первый раз меня туда привела Беатрис. А во второй раз мы приехали туда на машине, и я спустилась вниз, чтобы попытаться спасти ее.

– Почему ее нужно было спасать?

– Она вроде как застала меня в постели со своим отцом и не слишком обрадовалась увиденному.

Родни заливается громким смехом:

– Диана, только у тебя могут быть галлюцинации, связанные с какой-то этической дилеммой. – При слове «галлюцинации» что-то во мне щелкает и словно бы закрывается; Родни замечает это и продолжает гораздо более мягким тоном: – Послушай, мне не следовало так говорить. Травма есть травма. То, что кто-то не испытал чего-то в реальности, не делает это для него менее реальным.

Мэгги рассказывала мне о пациентах, прошедших через ЭКМО, и о тех, кто страдает ПТСР. Некоторые из моих симптомов очень похожи: боязнь засыпать, панические атаки при кашле, навязчивая проверка уровня кислорода в крови. Но я по-прежнему помню, каково это – тонуть и чувствовать, как вода наполняет легкие. Я просыпаюсь среди ночи оттого, что сердце колотится где-то в горле, и я вновь оступаюсь на скользкой лестнице туннеля в поисках Беатрис. Я помню то, чего, по словам окружающих, со мной никогда не происходило, и теперь, спустя почти десять дней после того, как мне перестали вводить седативные препараты, эти воспоминания по-прежнему со мной.

– Может, мне просто стоит помалкивать, – размышляю я вслух. – Может, упоминание об этом в разговорах только усложнит дело в долгосрочной перспективе. Но я просто… – Я качаю головой. – Помнишь того парня, который как-то пришел к нам в «Сотбис»? Он был уверен, что является владельцем картины Пикассо. Причем это была не фальшивка или подделка – это был флаер какой-то идиотской мальчиковой группы, а парень оказался просто больным психом? – (Родни кивает.) – Теперь я понимаю его. Для него это был чертов Пикассо! – Я сжимаю пальцами переносицу. – Я не знаю, почему воспоминания… не проходят. И почему я не могу просто поверить, что это был чрезвычайно яркий, невероятно странный сон.

– Может, потому что не хочешь в это верить?

– Если в реальности я чуть не умерла, то да, конечно. Но дело не только в этом. Те люди из моего сна были… такими настоящими.

Родни пожимает плечами:

– Ты ведь умная, Ди, а ведешь себя крайне тупо. У тебя ведь в руках телефон, так? Скажи мне, что ты их хотя бы загуглила.

Я моргаю, глядя на него.

– Боже мой! – выдыхаю я.

– Да, дитя мое, – отзывается Родни.

– Почему я об этом не подумала?

– Потому