В доме на холме. Храните тайны у всех на виду - Лори Фрэнкел
— Ихтиолог? Это вроде морского биолога?
— Типа того, но лучше. Морские биологи должны изучать всех, кто живет в океане. Ихтиологи могут сосредоточиться только на рыбе. А вы знаете, — тут ее голос опустился до заговорщицкого шепота, хотя они были только втроем, — что многие рыбы меняют пол?!
Родители понятия об этом не имели.
— Они меняют пол или обоеполые. Оба пола сразу или вначале один, потом другой. Все рыбы-клоуны вначале мальчики, но некоторые потом становятся девочками. Рыбы-попугаи — все девочки, так что потом одной из них приходится стать мальчиком: она меняет окраску и все остальное — но потом, если появляется другой мальчик, может снова стать девочкой. Каракатица умеет делить окраску пополам, так что все девочки с одной ее стороны могут заигрывать с ее «мальчиковой» половиной, а все мальчики с другой ее стороны видят половинку-«девочку» и поэтому не считают угрозой.
Родители сидели, распахнув глаза, приоткрыв рты и почти улыбаясь — почти, да не совсем, — кажется, она слишком часто бывала причиной такого их вида. Но Поппи была слишком возбуждена, чтобы останавливаться.
— Но лучше всех рыба-гамлет, или черный гипоплектрус. Их называют синхронными гермафродитами. Это означает, что гипоплектрус — и то, и другое одновременно. Когда две такие рыбки сходятся, чтобы… вы понимаете… первая откладывает икру, как девочка, а вторая оплодотворяет, как мальчик, но потом вторая откладывает икру, как девочка, а первая оплодотворяет, как мальчик. Они все — и то, и другое. Они меняются по очереди. Разве не удивительно?
Удивительно. Рози был знаком этот момент, поскольку она успела вырастить до такого же возраста четверых других детей; момент, когда внезапно оказывается, что твои дети знают больше тебя о чем-то таком, что выяснили совершенно самостоятельно, о чем-то настоящем и важном, а не просто о комиксах или видеоиграх. Удивительно это было — лучше и не скажешь.
— Похоже, ихтиолог — замечательная профессия, — сказала Рози. — Почему бы тебе не написать обо всем этом?
— Я не могу ни о чем таком писать. Естественно! — по всей видимости, не только об ихтиологии Поппи знала больше, чем ее мать. — Марни Андерсон уже смеется надо мной, и это она еще даже не знает о рыбах-трансгендерах.
Пенн дождался хлопка двери в башенке Поппи.
— Может быть?!
— Может быть — что?
— Она не должна оставаться девочкой, если может быть мальчиком?!
— Это не то, что я имела в виду.
— А что ты имела в виду?
— Ладно, — сдалась Рози. — Именно это я и имела в виду.
— Ты думаешь, ей следовало бы измениться в обратную сторону?
— Она и так ни в какую сторону не изменилась. Она вообще не менялась.
— Она изменилась полностью!
— Ладно. Немного изменилась. Но не полностью. Она пока не сделала ничего такого, что нельзя обратить вспять. Ей нужно знать, что она может сменить курс на обратный, если захочет.
— Обратный курс?! — Он произнес это так, словно Рози предложила закопать Поппи в песок по уши и оставить в пустыне на три дня. Он сказал это так, словно она предложила младшему ребенку героин в качестве полуночного перекуса. — Думаешь, было бы легче, если бы она просто была Клодом?
— Я так не думаю, — мягко ответила Рози. — Было бы. Это было бы легче. Пусть мы давным-давно отказались от мысли, что «легче» — это наша цель. Может, на таких уровнях проблемы «легче» даже не считается. Но безусловно, по чьему угодно определению было бы легче.
Она вспоминала их последний Новый год в Мэдисоне, когда было решено, что «легко» не входит в их список просьб для Санты. Думала о том, насколько труднее стало их «трудно» за минувшие с тех пор годы.
— Как ты можешь думать, что Клоду было бы легче?!
— Ну, для начала, она права: вероятно, она зарабатывала бы намного больше денег.
— Что, именно это тебя…
— Иисусе, Пенн, конечно, меня беспокоит не это! Меня. Беспокоит. Ее пенис. Ты что, тупой? Дело в нем!
— Но блокаторы пубертата…
— Не то совершенное чудо, которым ты их воображаешь.
— Однако они и есть чудо. — Пенн вылез из постели и опустился на колени перед ней, словно собирался делать предложение. — Они — чудо. Эти дети на блокаторах. Ты бы почитала их истории.
— Нет, это тебе следовало бы перестать читать их истории!
Он знал, что она скажет подобное, поэтому не остановился. Рози была врачом, но он был читателем и тоже кое в чем разбирался.
— Блокаторы эффективны. Они безопасны…
— Откуда ты знаешь?
— Мистер Тонго говорил…
— Мистер Тонго — не врач. Мистер Тонго не читал всех исследований. — Она закрыла глаза. — И даже если бы читал, на исследования полагаться нельзя. Они неполны. В нашей стране такие методы лечения применяются лишь пару лет, так что долгосрочных исследований просто не существует на данный момент. Они предвзяты и не соответствуют строгим требованиям…
— Как такое может быть…
— Потому что, когда маленькая девочка хочет носить джинсы и играть в футбол, ее родители приходят в восторг, но когда маленький мальчик хочет носить платье и играть в куклы, родители посылают его на психотерапию и записывают добровольцем в исследования. Мы пока просто не знаем долгосрочных результатов подавления пубертата у этих детей.
— Но ведь известно воздействие, верно? На слишком «ранних»? И они в полном порядке.
Пальцы Рози сжимались и разжимались, сжимались и разжимались под простыней.
— Сам препарат кажется безопасным, но это только
