Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов
Отступить пришлось и всесильному Дегтяреву.
Мало-помалу росло самосознание советского общества. Но с партийными кадрами по-прежнему дела обстояли сложно. В 70‑х им так же трудно, как и пару десятков лет назад, было доказать, что существование заповедников – отнюдь не каприз академиков-ботаников, а всенародное дело.
Вот и знаменитому Владимиру Дегтяреву, бывшему в 1963–1976 годах первым секретарем Донецкого обкома КПУ, тоже бесполезно было это доказывать. Мало того, что он сумел себя в Донбассе поставить практически самодержцем, так у него от природы была, как у хорошо дрессированного питбуля, «натасканность» на выполнение плановых заданий. А планы партии – планы народа, как известно. Поэтому Владимир Иванович Дегтярев с досадой, конечно, воспринимал помехи, встающие на пути решения тех или иных партийных заданий. В большинстве случаев эта досада приводила к правильным выводам, но конечно же не всегда.
Вот, скажем, к середине 70‑х обнаружилось, что Донецк и окрестности испытывают почему-то дефицит овощей. С картошкой и морковкой-луком как-то еще справлялись колхозы. А вот с капустой не получалось. «Почему?!» – следовал грозный рык из здания на площади Ленина в столице Донбасса. Председатели колхозов разводили руками: землицы не хватает. Вон сколько ее гуляет попусту под всякими заповедниками, а толку с них, – разве что водки поехать выпить на воздухе, на травочке…
Но Хомутовская степь к тому времени уже нарастила броню в виде статуса подчиненности Академии наук УССР. К тому же начались 70‑е годы на Украине со статьи в «Рабочей газете» Б. Рябинина и Л. Леонова «Заповедный – значит неприкосновенный». Опубликованная в августе 1970 года, она, наверное, единственная, где о проблемах заповедников говорилось довольно прямо и честно.
Несмотря на последовавшие затем в отношении редакции репрессии со стороны ЦК КПУ, материал имел огромный резонанс и стимулировал создание новых охраняемых природных территорий. Что могло смутить в такой ситуации Дегтярева? Да ничего его не могло смутить. Он первый секретарь, он в своей области царь и бог. И все же трогать Хомутовскую степь напрямую, без санкции было нельзя. Санкция? Будет вам санкция!
Бывший донецкий журналист, а затем киевский эколог Владимир Борейко в своей книге «История охраны природы Украины» приводит поразительное свидетельство академика Константина Сытника, того самого основателя инженерной ботаники и будущего главу ВР УССР.
Дело было в 1975 году. Сытник в компании с президентом АН УССР академиком Борисом Патоном (Борис Евгеньевич, которому сейчас 100 лет, и поныне возглавляет теперь уже Национальную академию наук Украины. – Ред.) приехал в Донецк. Киевские гости, наносившие в общем-то обычный, чуть ли не плановый визит в физико-технический институт Донецкого академцентра, были поражены радушием, гостеприимством донецких властей. По нынешним временам так звезд принимают.
Причина открылась скоро – первый секретарь просил академиков дать добро на распашку Хомутовской степи. Дескать, рабочему классу негде капусту выращивать, а ваши очкарики там ерундой какой-то занимаются. Дегтярев уговаривал ученых долго и основательно. Те, естественно, категорически ни в какую – да вы понимаете, батенька, что предлагаете?! Нам же в приличном обществе руки не подадут. Нет, нет и еще раз нет!
Дегтярев, не привыкший к отказам, настаивал. Ему, с его непростым, взрывным характером, пришлось взять себя в руки, чтобы не потерять лица. Но уперлись академики – ни в какую! После Отечественной войны советский человек умел стоять насмерть.
И Хомутовская степь осталась жить и радовать нас своей уникальной броской красотой. Одна «пивония» чего стоит – это местные так называют массовое цветение по весне диких пионов. Гигантские территории покрываются огненно-красным ковром. И расстилается он на площади 200–300 квадратных метров ежегодно.
Хорошо, что не посадили здесь капусту.
* * *
– Да уж. Хорошо, что не посадили, – сказала Донна. – Хотя то, что потом там во время войны случилось, все на нет свело.
– О тщета человеческая! О суета сует! Твоя, Господи, воля! – проговорил как бы ерничая Панас. Но было видно, что он серьезен. – Я из своего электроблокнота вот такое выбрал. Читаю!
История Пятой лавры земли русской как пример воли Господней
Главная православная святыня Донбасса сегодня, как и другие храмы и монастыри УПЦ МП, оказалась под угрозой захвата и неминуемого запустения. Однако за годы существования Свято-Успенско Святогорской лавры такое случалось с монастырем не раз, но всякий раз он переживал возрождение.
В 1931 году старый путейский рабочий из Славянска, что в Донбассе, Сергей Иванович Кудиенко, узнал, что в СССР вернулся знаменитый писатель Максим Горький. Ветеран разволновался и послал открытку бывшему волжскому босяку, с которым сорок лет назад работал на станции Славянск дорожным рабочим. Купил что было под рукой в станционном ларьке – вид Святогорья.
Горький откликнулся быстро, прислал письмо, в котором растроганно вспоминал: «Узнал и Донец, и меловые скалы, и монастырь, и даже дерево, под которым спал тогда…»
Правда, самого монастыря знаменитой на всю Россию Святогорской обители, которую посетили в разные годы практически все известные писатели империи, не только Горький, к тому времени уже не было – новая власть закрыла монастырь в меловых пещерах еще 10 лет назад.
В конце жизни Горького и Кудиенко в монастырских кельях и храмах расположились санаторий для горняков Донбасса и вспомогательные службы для него. Только через 70 лет началось восстановление и новый период жизни древнего монастыря.
Точной даты основания Свято-Успенского мужского монастыря на Большом перевозе через Северский Донец не знает никто.
Достоверно известно, что первое известное нам упоминание о нем, которое можно отнести к периоду между 1517 и 1526 годами, встречается в известных «Записках о московских делах» австрийского дипломата барона Герберштайна. Посланник австрийского цесаря писал: «…воины, которых Государь по обычаю держит там на карауле с целью разведок и удержания татарских набегов… сидели около устья малого Танаида, в четырех днях пути от Азова, возле места Великий Перевоз, у Святых Гор…»
20 сентября в Новороссии создана православная епархия. В этот день в 1775 году был издан именной указ императрицы Екатерины II синоду «Об учреждении в Новороссийской и Азовской губерниях Епархии под названием Славянская и Херсонская». Всего через несколько месяцев после окончания войны с Турцией завоеванные земли обретали надлежащее церковное устройство. Но дело было не только в религии.
Впрочем, под «Святыми Горами» не обязательно могли иметь в виду монастырь. Несмотря на то что весь шестнадцатый век летописи писали о Святых горах (Львовская, например, под 1547 годом, Никоновская – под 1555
