Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
— С утра придем, Мария! — улыбнулся я на прощание. — Спокойной ночи!
Нарты, олени, люди
Следующим утром мы проснулись рано в предвкушении начала путешествия с оленеводами. От нашей палатки хорошо просматривалось стойбище кочевников, и я с удивлением обнаружил, что ненцы еще не проснулись: у чумов не было видно людей, лишь несколько оленей-авок бродили по лагерю, пощипывая траву.
Мы с Сашей просушили и собрали палатку, упаковали рюкзаки и направились к чуму Алексея и Арины. В отличие от своих спящих на стойбище сородичей, наш сосед уже был занят работой: чинил порванную сеть.
— Ага, собрались на каслание! — Алексей с улыбкой посмотрел на наши рюкзаки. — Оленеводы спят еще, вечером дальше пойдут.
— Почему вечером? — удивленно спросила Саша, снимая тяжелый рюкзак.
— Ночью лучше каслать. Прохладно, олени не так быстро устают! — как о чем-то всем давно известном сказал ненец.
— Здесь и днем для середины июля не жарко! — передернул я плечами. — Правда, я не северный олень!
— Это верно! — рассмеялся Алексей. — Ну, пойдем чай пить, Арина уже на стол накрыла…
Мы позавтракали — второй раз за утро, как тихо заметила мне Саша, — и я решил спросить Алексея, не одолжит ли он нам старую нарту.
— Конечно, забирай! — улыбнулся ненец. — Я и сам думал тебе нарту предложить, еще когда вы только пришли, рассказали, что каслать собираетесь. У оленеводов ничего лишнего нет, вот я и думал: на чем же вы кочевать собрались?
— Спасибо, Алексей! — Я был растроган. — Сергей Затруев обязательно вернет ее осенью, когда они обратно пойдут…
После завтрака мы вышли из чума, и Алексей подтащил к нашим рюкзакам старую легковую нарту.
— Она еще крепкая, не волнуйся! — ненец похлопал рукой по сиденью нарты. — И нярма — подполозки, по-вашему — совсем новые, на месяц должно хватить.
Мы с Сашей сели на «нашу» нарту и стали наблюдать за жизнью стойбища. Из верхних отверстий чумов пошел дымок, люди просыпались, выходили наружу. Я увидел Сергея, который взял двух собак, привязал их веревкой и пошел в тундру.
— За ездовыми быками отправился! — с завистью посмотрел вслед парню Алексей, затем неожиданно поднялся и махнул рукой: — Эх, потом сетку доделаю! Пойду помогу ему, а то когда еще оленей увижу!
С этими словами ненец побежал догонять Сергея, который уже скрылся за склоном холма. Мы с Сашей тоже решили не сидеть весь день на нарте и направились в стойбище.
Возле чума Марии молодая женщина упаковывала вещи в грузовую нарту. Женщина была в ярком малиновом платье с оборками, голову ее украшал своеобразный невысокий кокошник — баба-юр.
«Зырянка!» — сразу определил я и удивился, откуда среди ненцев и хантов взялись еще и зыряне.
— Здравствуйте! — улыбнулся я женщине, когда она повернулась к нам. — Я Костя, а это Саша…
— Привет, Костя! — просто ответила зырянка, словно мы были сто лет знакомы. Заметив замешательство на моем лице, она звонко рассмеялась. — Что, не помнишь меня? Я Марина, дочка Гаврилы. Мы в чуме отца с тобой как-то встречались!
— Привет, Марина! — ничего не понимая, пробормотал я. — Но ты же вроде ненкой была?
— Была! А потом замуж вышла за Колю. Он вообще-то тоже ненец, но его бабушка-зярянка воспитывала, очень строгая, все обычаи зырянские соблюдать заставляла. Вот он и стал зырянином! Ну и я, когда мы поженились, тоже по-зырянски жить стала — видишь, каждое утро баба-юр завязываю! — Марина с гордостью показала на свой кокошник.
Я кивнул и вспомнил историю, которую рассказал мне Гаврила во время первой экспедиции на север: его, ненца, воспитал дед-хант, и он стал жить по-хантыйски.
«Прямо какая-то семейная традиция!» — усмехнулся я про себя.
— Пойдемте в чум, сейчас завтракать будем! — улыбнулась Марина и приподняла полог. Мы с Сашей переглянулись: нам угрожал третий завтрак за утро!
В чуме было светло: через макода-си, дымовое отверстие, пробивались солнечные лучи.
— Доброе утро! — улыбнулся я Марии, которая снимала с огня клокотавший чайник.
— Здравствуй, Костя! Саша, здравствуй, проходи в чум, садись!
Мы присели на мягкие шкуры. На мужской стороне жилища я увидел бригадира — Коля молча лежал и смотрел, как дым очага в лучах утреннего солнца извивается причудливыми змеями и драконами.
— Привет, Николай! — поздоровался я.
— Здорово! — не поворачивая головы, ответил бригадир. — Нашел нарту?
— Нашел. Алексей свою старую одолжил…
— Быков тебе Сашка с Серегой подберут. Ты хоть умеешь упряжкой-то управлять? — Коля наконец повернул голову и скептически посмотрел на меня.
— Зимой пробовал, вроде получалось! — пожал я плечами.
— Ну смотри, мы ждать тебя не будем — нам стадо гнать надо! Если сомневаешься в чем — спрашивай. У меня или у Сереги. И лучше заранее, не во время кочевки! Договорились?
— Договорились, Коля! — кивнул я, а сам задался вопросом: бригадир в такой манере общается со всеми или просто хочет показать мне, что я ничего не понимаю в оленеводстве? С Сашей Коля вообще не разговаривал, полагая, видимо, что от городской девушки в тундре надо ждать одних неприятностей.
Мы пили чай, и я осматривал чум. Вещей было мало — почти всё хранили в нартах и доставали только в случае необходимости. Заметив, что в чуме висит три полога, я спросил хозяйку:
— Мария, а кто с вами в чуме живет? Почему три полога, а не два, как обычно?
— Как почему? — посмотрела на меня ненка. — В одном пологе я сплю и Настя, сестра Коли. В другом — Саша с Сережей, а в третьем — сам Коля с Мариной и дочери их, Настенька с Кристинкой.
— Ого! Так много людей в одном чуме?! — удивился я. — Разве это удобно?
— Это очень удобно! — улыбнулась Марина. — Мы летом специально из двух чумов один собираем, две семьи вместе живут. Здесь, посмотри, даже жерди разные — от чума отца моего и от нашего с Колей!
— Жерди-то зачем делить? — не понял я. — Не все ли равно, из чьих олов каркас собирать?
— Жерди в чуме — самое дорогое. Особенно летом, когда в тундре каслаем, — вставил Коля. — Жерди изнашиваются во время кочевки, подгнивают. Чтобы все честно было, каждая семья ровно половину жердей дает!
— Правильно Коля говорит, — кивнула Мария. — Но еще это — обычай. В каждом чуме Мяд Пухуця живет, Хозяйка Чума. Она у каждой женщины своя. Так что за моей половиной чума моя Хозяйка присматривает, за Марининой — ее. Они свои жерди помнят, им под чужими плохо жить будет…
— Но главное — удобно это! — снова сказала Марина. — Мы по очереди еду готовим, за детьми следим. У каждой женщины так больше свободного времени остается: на шитье, на выделку шкур…
— Верно, Маринка! — улыбнулся жене Коля. — И стада летом по
