Сонет с неправильной рифмовкой. Рассказы - Александр Львович Соболев
За прошедшие дни Даша успела мысленно составить усредненный портрет типичного посетителя библиотеки — и этот молодой человек решительно на него не походил. Он был недостаточно юн, чтобы оказаться студентом, — и при этом недостаточно стар, чтобы сойти за преподавателя. Он был замечательно хорошо одет: даже не слишком разбиравшаяся в мужских нарядах Даша не могла не заметить, что темно-синий его пиджак, скорее всего, сшит у отличного портного, а не просто куплен в магазине готового платья (а даже и в таком случае специально подогнан по фигуре). Он был весьма загорелым, но не как южанин, получивший смуглую кожу от природы, а как человек, который существенную часть времени проводит в тропических широтах. Безукоризненно уложенные волосы и аккуратная борода ясно свидетельствовали о том, что обладатель их регулярно прибегает к услугам какого-нибудь дипломированного брадобрея. То есть вы совсем не удивились бы, увидев подобного джентльмена по телевизору, в дирекции банка, за рулеткой в Монако, в антикварном магазине или в театральной ложе, — но в библиотеке делать ему было совершенно нечего. Осознавая свою неуместность, он терпеливо ждал, пока Даша, все еще с фиолетовой пахучей курткой в руках, почти бесцеремонно его разглядывала. Наконец, улыбнувшись, он произнес:
— Что, все потерялось и перепуталось?
Даша была уже готова, вспыхнув, ответить ему что-то язвительное, когда сообразила, что, в общем, он прав — и если он сейчас, не получив свое наверняка столь же драгоценное одеяние, пойдет скандалить, ей может прийтись солоно. Покамест он, впрочем, никаких поползновений скандалить не проявлял, а продолжал смотреть на нее с легкой усмешкой. Даша, внутренне собравшись, кивнула.
— Давайте я помогу — я-то помню, в чем пришел. Я заберу свое пальто, вы повесите на его место это великолепие, и мир будет спасен.
План был неплохим — и, даже, кажется, единственно возможным: не ждать же ему, когда вернется мымра за своей курткой. Но Даша не была даже уверена, можно ли пускать в гардероб посторонних, не говоря уже о том, чтобы оставлять их там без присмотра. При этом поток обычных посетителей не иссякал: большая их часть, видя, что она по-прежнему стоит с чужой курткой в руках, проходила дальше, к отсекам, где работали Анна Федотовна и Стефан Васильевич, но один вредный старикашка как будто специально подкатился к ней — и пришлось повесить мымрину куртку на ближайшее свободное место и заняться старичком. Стефан Васильевич, увидев, что происходит нечто непонятное, пришел ей на помощь.
— Неприятно, но бывает, — философски сообщил он, выслушав историю. — Знаете, — продолжал он, обращаясь заодно и к красавчику, — тут у нас, как говорится, лепя-лепя да облепишься. То чужое пальто по ошибке выдашь, то номерок тебе суют из другого гардероба. Народ-то ученый, рассеянный… А одна скандал устроила, что мы ее мужу выдали вместо его дубленки шкуру кентавра Несса и муж ее от этого на следующий день помер в мучениях. Так что не печальтесь, найдем вашу шинельку.
— Пардессю, — сухо поправил красавчик.
— Чего?
— Не шинель, пардессю. Пальто такое.
— Ах пардессю… — протянул Стефан Васильевич. — Тогда, может быть, и не найдем. Так вот, Дашенька, вы с молодым человеком поищите его пальтишко, а я пока за двоих подежурю. Только особо там не затягивайте, давайте, в темпе вальса, а то дело-то молодое… — И он, хихикая, потянулся забрать плащ у тем временем подошедшей дамы с огненно-рыжими волосами, сквозь которые начинала уже пробиваться седина.
— Пройдите в ту сторону до конца, там откры… — начала было говорить Даша, как красавчик мигом перескочил через разделявший их барьер, лишь на долю секунды, как бы для вида, опершись на него костяшками пальцев. Ботинки у него тоже были подстать остальному — тупоносые, из крокодиловой кожи, причем, вероятно, настоящей.
— Откуда начнем экскурсию? — снова улыбнулся он, приоткрыв два ряда зубов, белых до такой степени, что отчасти они напоминали пластмассовые. Мне помнится, что вы уходили вон в тот проход.
Даша к своему огорчению не помнила его первого появления вовсе: к этому дню большая часть посетителей свелась для нее к тянущимся рукам с зажатым в них платьем или номерком. Пожав плечами, она отправилась в указанный проход. Красавчик, противно цокая ботинками, шел за ней. Пахло от него какой-то незнакомой парфюмерией, как будто смесью дыма от трубочного табака и выделанной кожи.
— Ну начнем отсюда. Смотрите внимательно, — проговорила она, уступая ему дорогу. Хотя ситуацию невозможно было подстроить, какая-то странная недоверчивость овладела ей. Нелепо было бы подозревать его в том, что он хочет пошарить по чужим карманам, но мало ли — может ведь подложить, например, бомбу или украсть что-то дорогое. Хотя, конечно, если бы он выбрал сейчас какую-нибудь соболиную шубку, она бы все равно ему ее не отдала — да и не приходили в библиотеку читательницы в соболиных шубах. Тут она с сообразила, что он может сейчас ткнуть пальцем в любую вещь и она отдаст ее ему собственными руками.
— Только опишите, пожалуйста, заранее свое пардессю, — проговорила она. — Или надо говорить свой? Чтоб мне не сомневаться потом, что оно ваше.
— Ну какое там пардессю, обычное пальто. Просто хотелось спесь сбить с вашего коллеги. А узнать легко — там у воротника нашиты мои инициалы.
— А как я пойму, что они ваши?
Он остановился и приосанился:
— Позвольте рекомендоваться. Валерий Алексеевич Кольс.
И произнес это очень вовремя, поскольку пальто нашлось в следующем отсеке — и, уже снимая его с крючка, Даша вспомнила номер, который так неудачно выветрился у нее из памяти.
— Давайте на всякий случай устроим еще одну проверку, — проговорил Кольс, улыбаясь. — Во внутреннем кармане вы найдете визитницу из тисненой кожи. Ну доставайте скорее, ну! — торопил он, видя ее замешательство.
Ей почему-то очень не хотелось лезть в его карман, хотя и по его приглашению и у него на глазах: что-то было в этом жесте чересчур интимное. Пальто, естественно, оказалось столь же щегольским, как
