Прощанье с Родиной (сборник) - Евгений Анатольевич Попов
Сам понимаешь, что о советской власти можно сказать либо ничего, либо только плохое. Но она, сама того не ведая, сварила, как в плавильном котле, посредством тюрем, лагерей, психушек и просто больниц, вроде той, где я сейчас лежу… создала при участии очередей, коммуналок, вытрезвителей, срочной службы в армии, домов отдыха с комнатами на шесть человек… выковала под сладостный бой новогодних кремлевских курантов единый, говорю тебе, народ. Где дворянин отрекается от предков, так называемый интеллигент, не чинясь, пишет донос КУДА НАДО, зек запускает космические ракеты, эстет служит в ЧК, мещанин философствует, рабочий поражает глубиной знаний, почерпнутых им из журнала «Огонек», крестьянин ворует с полей, верный ленинец по ходу PERESTROIKA становится министром-капиталистом, бандит Стенька Разин — меценатом, комсомолец — олигархом, и все они тоже есть тот самый народ, о котором всегда любили толковать различные идеологические жулики и от которого ты столь позорно оторвался.
Да, оторвался, вот даже и водку пить, видите ли, разлюбил. А между тем этот народ — у-ух! — он живет совсем автономной от государства и тебя жизнью, и надо только докопаться до его скрытых, тайных песен, плачей, сказок, сатир, как велел всем нам Ленин. Народ понемногу размножается, насколько позволяют его скромные силы, кушает киви, авокадо, приватизирует жилую площадь, работает так же хреново, как и раньше, однако коэффициент его полезной жизнедеятельности, согласись, гораздо выше, как ни странно, чем во времена стояльцев в шляпах на Мавзолее. Страна, признайся, не в застое находится, а в энергическом броуновском движении, лейтмотивом которого является «надо бы и мне чего-нибудь урвать, пока все окончательно не накрылось медным тазом». И еще признайся, что все сказанное мною для тебя отнюдь не новость, мы с тобой об этом много говорили, преимущественно в состоянии алкогольного опьянения.
Да ты и сам ведь, вместо того чтобы, как антисоветчик, сидеть в тюремном замке, пасти в Туруханске белых медведей или работать в Техасе на бензоколонке, имеешь в новом социуме статус ЛИТЕРАТОРА, повысил свое благосостояние с «Жигулей» до машины «Опель Вектра» 2004 года, воспитываешь жену, ребенка. Так что не гневи Господа нашего Иисуса Христа, переставай бояться жизни и, смело засучив рукава, принимайся за дальнейшее создание высокохудожественных реалистических произведений, связанных с гущей народной жизни неразрывными узами, как пуповиной.
Я вот тебе приведу маленький, но убедительный пример одного спасенного народом интеллигента, который у нас в палате все читал книжки М. Монтеня про философию да плакал, когда я в тяжелые годы тоталитаризма однажды лежал по блату в Яхромской психбольнице у Левы Тарана. Плачет и плачет. Особенно после того, как к нему придет на свиданку его нервная красавица-жена, вся в черном, как декадент. Сядут они подле друг друга, возьмутся за руки и плачут. А потом он плачет один, отвернувшись к стенке. И вот как-то подсел к нему другой наш сопалатник, грубый человек, телевизионный мастер, и говорит страдальцу:
— Я что-то не врубаюсь, браток, че ты все время плачешь?
Интеллигент еще пуще разрыдался и отвечает всхлипывая:
— Так я же алкоголик…
— Ну и что? — удивляется мастер. — Я тоже алкоголик. Тут все алкоголики. Щас нас вылечат, выйдем, маленько поживем, потом снова запьем и обратно в больницу, как круговорот природы.
— Так ведь, — стонет интеллигент, — семья страдает, деточки, жена…
— Да ты че гонишь? — не верит пролетарий. — Деточкам это все равно, а жене ты действительно на хрен не нужен, какой с тебя толк, но она ведет себя благородно. Ее ж на все сто кто-то уже трахает давно и гораздо лучше тебя, а она тебя, видишь, не бросает, как декабриста, ходит к тебе, мудаку.
— Вы… вы в этом уверены?
— В чем?
— Что она это… ну, как вы выражаетесь, трахается?
— Так а какая разница-то? Ты-то ведь тоже живешь в свое удовольствие. Ханку жрешь, чертей гоняешь, дай и другим пожить.
И высохли слезы у интеллигента, который после этого вдруг крепко сдружился с телевизионным мастером. И жена его как-то повеселела. И вообще — все стало если и не хорошо, то, по крайней мере, нормально. Интеллигента этого я недавно видел по телевизору в роли эксперта передачи про правильный коммунизм, который везде, во всем мире, строят неправильно, а телевизионный мастер работал у нас по ликвидации «жучков», когда я в начале 90-х шестерил в Соликамске у одного «красного акакия», которого потом ухлопали из «калашникова» злые люди. Жаль, конечно, Леву Тарана, которому действительно положено Царство Небесное, потому что Лева был хороший человек. Но ведь он уже навсегда умер, а ты-то временно жив пока! Так что живи и не менжуйся, не гневи Господа!
И вообще, кончай ты это дело, кризис-мризис! Коммунисты были, конечно, дураки, но даже они проявляли определенную толерантность, когда требовали от писателя изучать жизнь, шагать с нею в ногу. Я понимаю, что ты немного растерялся, как прозаик Юрий Олеша перед первым съездом Союза писателей или поэт Борис Пастернак, отобравший на этом съезде метростроевский
