На санях - Борис Акунин
— Эй, пузырь, а ну ко мне.
— Ты чё, борзой? — спросил урка, выпуская Марка.
— Ко мне, я сказал. — Серый говорил негромко. — А то я к тебе подойду. Сломаю обе руки и одну ногу. Чтоб тебе потом было, на чем до параши прыгать. А если сам подойдешь — только зубы выбью.
— Ты чё, — повторил урка. Он уже не казался Марку страшным. — Твои первые начали.
Самое поразительное, что остальные молчали, не встревали.
— Ладно, пацаны, без обид, — сказал плюшевый. — Расходимся.
Опасливо глядя на Серого, попятился, махнул своим рукой, и через несколько секунд вся кодла растворилась среди елей, будто ее и не было.
Серый склонился над Башкой, зачерпнул снега, залепил расквашенный нос.
— Держи, пока течь не перестанет.
— Уф, — выдохнул Сова. — Хорошо, что ты, Серый, не срать ходил. А то нас бы всех тут на хрен замочили.
Марк смотрел на Серегу Щербака будто впервые. Теперь понятно, почему Сова принял в «команду» этого пролетария. Действительно — Азазелло.
А потом Сова сказал такое, что у Марка погорячели щеки:
— Все в портки наложили, один Маркс не забздел. «Отвали», говорит.
— Молодец, — кивнул Серый. — Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Гасим что ли, костер? Нам через всю Москву переться. Блинков с водочкой охота.
— Хрена, — трагическим, гнусавым голосом простонал Башка. Он сунул руку в сумку, побренчал там осколками, понюхал пальцы. — Все четыре вдребезги… Чего делать будем? На кой блины без жбанки…
Последовало обсуждение, в котором Марк не участвовал. Он смаковал момент. Неважно, что внутренне перетрусил и, не появись Серый, был бы позорно избит. Важно, чтó видели остальные. В конце концов князь Андрей при Аустерлице тоже только пробежал немного со знаменем. Вот теперь он в «команде» себя крепко поставил. Фред с Баклажаном, да и Башка съехали вниз, ну а Серый… С телохранителем не дружат, его держат для защиты.
Башка звал ехать к трем вокзалам, взять водяры у таксистов. В маге перед закрытием все равно не купишь, весь пипл ломанул после работы.
— Не, — поморщился Баклажан. — Я домой, с меня на сегодня приключений хватит.
Без него проект с вокзалами провалился. Серый, Башка и Фред порылись по карманам, все вместе не наскребли и пятерки. Марк соврал, что он вообще пустой. Одно дело — есть блины на внешторговской квартире в Кунцево, и совсем другое — жрать водку в привокзальной подворотне. По Башке было видно, что до дома он не дотерпит, его от мордобоя и недопоя прямо трясло.
— Значит, банкет отменяется, — резюмировал Сова. — Трояк мне нужен на тачку.
Он всегда подкатывал к универу на такси или на бомбиле, про метро высокомерно говорил: на лоховозке не езжу.
От парка дошли до Рязанского проспекта.
— Маркс, ты где живешь? — спросил Сова, когда прощался с «командой».
— На «Фрунзенской».
— О, почти сосед. Я на Зубовской. Давай со мной, подвезу.
Фред жил на Речном, один раз на первом курсе Марк побывал у него в гостях. Баклажан — в доме казахского постпредства на Курской. Серый — в общаге на Ленинских. Башке предстояло пилить в Кунцево с двумя пересадками. Вообще-то до кольцевой можно было прихватить любого из них, но Сова не предложил. Даже Серому, хотя тот был герой дня.
Удивленный и — чего от самого себя скрывать — сильно польщенный, Марк стоял, смотрел, как Сова ловит тачку. Это заняло полминуты, не больше. Около парня, одетого во всё заграничное, почти сразу остановился драный «москвич», но Сова садиться в него побрезговал, махнул рукой: катись, катись. Договорился с шофером «волги». Кивнул Марку. Сели.
Тут-то всё и объяснилось.
— Слушай, Маркс, такое дело, — почти сразу начал Сова, вполголоса. — Твой фазер член Союза писателей, так?
— Ну.
— И числится в шишаках. У нас дома его шеститомник стоит, на видном месте. Батя туда ставит только книжки, которые просто так не купишь. Врать не буду, не читал, но издано солидно.
— Ну, — повторил Марк, не понимая к чему Сова клонит и надо ли говорить, что Рогачов не родной отец. Шеститомник «Избранное» у отчима вышел в позапрошлом году, большое было событие. Поменяли холодильник и телевизор, отчим купил себе в букинистическом энциклопедию Брокгауза-Ефрона, матери — дореволюционную «Библиотеку античной литературы», Марку обломился магнитофон, правда советский, кассетный «Спутник».
— Ему наверняка ничего не стоит достать билеты в ЦДЛ. Завтра там творческий вечер этого, как его, Григория Васильева. Можешь попросить для меня два билета? Позарез надо.
— На вечер Григория Васильева? — поразился Марк. Сова вряд ли интересуется современной литературой — да и вообще литературой. И потом, если бы он так сильно любил прозу Васильева, то не сказал бы «этого, как его».
— На херу я его вертел, — дернул плечом Богоявленский. — Но он всё второе отделение отдал группе «Арсенал». Это полурок-полуджаз, я честно говоря в гробу видал всякие там саксофоны, но, понимаешь… — Сова запнулся, что было на него совсем не похоже. — Я сейчас кадрю одну герлу… Церемонно и культурно, она дочка очень большого человека. Ну и сама собой фифа, принцесса на горошине. Только тебе рассказываю, нашим не болтай.
Марк сдвинул брови: обижаешь.
— В общем, она очень хочет. Любит эту хрень. Я пообещал, а ни банана не выходит. Билетов вообще не достать. Может твой фазер как-нибудь по своей линии добыть? Неохота перед Настей треплом быть. У нас самый ранний период брачных игр. Надо перья распускать, а я получусь петух ощипанный. Обещал и облажался. Поможешь, а? За мной не заржавеет.
Жуткое разочарование — вот что испытывал сейчас Марк. Ларчик, оказывается, просто открывался. Сове Марк в друзья на хрен не сдался. Еще один полезный человечек, вроде Баклажана или Фреда, только по другой части — по «культурке». У галантерейной герлы Насти будут и другие высокоинтеллектуальные запросы, сын «шишака» из Союза Писателей пригодится.
Но виду не подал. Пусть хоть так. Он попал в «команду» и должен из нее не вылететь. Серый — министр обороны, Баклажан — министр финансов, Фред — Госконцерт, а Марк Рогачов будет министр культуры. Башка — другое дело, он сын посла, с Совой на равных, но он «номер два», оттеняет лидера.
Вдруг подумал: какой я на фиг князь Андрей. Типичный Берг, расчетливый пролезала. Неприятную мысль отогнал. Не Берг, не Берг. Глумов. Циничный, саркастический наблюдатель за нравами хозяев жизни.
— Если такой ажиотаж, значит и контрамарки для членов СП тоже кончились, — задумчиво сказал Марк и для саспенса немного помолчал. —
