Стена. Рассвет - Самуил Бабин
— Говорил же я тебе Митя, помалкивай, — сквозь зубы процедил Ильич. Зачем про бананы ты им стал рассказывать. Надо была сказать, не знаю, что это, нашел. Но теперь уже поздно, не отыгрывать.
В это время дверцы открылись.
— Выходим, — объявил милиционер, вылезая из фургона.
Первым к дверцам подошел Митя и выглянул наружу. На тротуаре, рядом с милиционером стояли двое в черных кожаных тужурках, перетянутые в поясе портупеями с пистолетными кобурами.
— Ну, чего ты застыл, вылезай, — поманил его пальцем один из кожаных.
— Здравствуйте, — заулыбался в ответ Митя, спрыгивая на дорогу. Следом за ним, опустив голову вниз спустился Ильич и кожаные тут же крепко взяли их под руки.
— И вот еще вещдок, чуть не забыл, — милиционер протянул упаковку бананов, — У белобрысого в кармане штанов нашли.
Когда машина отъехала, кожаные, развернули их лицом к красивому зданию в стиле модерн, у входа в которое дежурил солдат в зеленой гимнастерке с винтовкой в руке. Солдат свободной рукой, потянул на себя массивную створку, открывая перед ними дверь.
— К Петерсу, на допрос привезли, — кожаный, державший Митю протянул удостоверение сидящему за столом у входа в просторный вестибюль, военному, без знаков различия, в синей фуражке с малиновым околышем. Тот открыл конторский журнал, лежащий перед ним, и записав что-то, кивнул: Проходите.
Они все также парами, поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж и пройдя по длинному коридору остановились перед резной дубовой дверью, у которой, как и у входа в здание стоял солдат с винтовкой.
— К Петерсу привезли, — кивнул на дверь кожаный.
— Он планерку сейчас проводит с комсостав в красном уголке. Скоро должен освободится, — ответил охранник, открывая дверь: — А вы проходите, подождите в кабинете.
Они вошли в просторный кабинет, без окон, облицованный от пола до потолка темными, деревянными панелями. Кабинет был ярко освещен шести рожковой хрустальной люстрой, висящей под потолком. В глубине кабинета стоял массивный стол под зеленым сукном, а за ним, на стене, висела большая черно-белая фотография в рамке, человека в офицерской фуражке со звездой и клиновидной бородкой. Кожаные подвели и поставили Митю с Ильичом напротив стола.
— Чего-то Вась, у меня в животе сильно крутит, — раздался из-за спины голос одно из кожаных. — Это похоже от пирожков с грибами, которые мы у уличной торговки конфисковали.
— Не у тебя одного, — натужено ответил второй, — В сортир надо срочно бежать. Он здесь, в конце коридора.
Скрипнула дверь, и кто-то из кожаных произнес: Так, боец. Дверь держи открытой и присматривай за этими. А мы быстро до ветру сходим.
— Смотри Ильич, а этот на портрете один в один на тот бюст у стены похож, под которым мы лежали, — тихо произнес Митя, после того как звуки шагов стихли. — Чего бы это значило?
— Ничего хорошего, но у меня кажется есть идея, — В это время из коридора донеслись приближающиеся звуки шагов и раздался чей-то мужской голос с явным балтийским акцентом: Почему дверь нараспашку, солдат?
— Там к вам арестованных привели на допрос, товарищ Петерс. А сопровождающие до ветру побегли. Меня караулить поставили, — испуганно ответил солдатик.
— До какого еще ветру?
— В клозет в то бишь.
— Я им потом такой ветер устрою, — со злостью произнес балтиец, входя в кабинет и повелительно скомандовал:
— Лицом ко мне встали.
Митя быстро развернулся, а Ильич продолжал стоять как стоял.
— Эй ты, в кепке, глухой что ли?
Ильич медленно снял кепку, положил ее на стол и повернувшись, вытащил из бокового кармана усы с бородкой и аккуратно приклеив их к лицу, с прищуром смотря на Петерса:
— Здравствуйте, товарищ Петерс, давненько мы не встречались. — Произнес он, слегка картавя, привычным голосом вождя. — Настоящие усы и бороду пришлось сбрить для конспирации. Но не беда, они у меня быстренько отрастут.
Вошедший открыл рот, пытаясь что-то произнести в ответ, но слова почему-то не вылетали из него.
— Дмитрий, — Ильич бросил взгляд на Митю, — Там графин с водой на столе стоит. Налейте пожалуйста, товарищу Петерсу.
Митя повернулся к столу и налив воды в стакан, протянул его продолжавшему стоять в оцепенении Петерсу.
— Выпейте, товарищ, Петерс. Это вам поможет.
Петерс взял стакан и жадно выпил большими глотками.
— Ну, а сейчас вы можете говорить?
Товарищ Петерс, откашлялся в кулак, прочищая горло и виновато улыбаясь, покивал:
— Извините, товарищ Ильич. Могу. Спасибо большое за воду. Не ожидал вас здесь увидеть.
— А где вы меня ожидали увидеть, — Ильич провел рукой по залысине.
— Вас же на длительное лечении в санатории на Воробьиных горах отправили, — чуть заикаясь ответил Петерс, нервно растягивая верхнюю пуговицу зеленой, армейской гимнастерки. — В тяжёлом состоянии. Так меня проинформировали из Дворца.
— Неправильно вас проинформировали, — Ильич не спеша обошёл вокруг Петерса и остановившись пристально посмотрел ему в лицо, — Болезнь у меня совсем плевая была, старый геморрой воспалился. А они меня там стали какими-то лекарствами пичкать. Но, меня, старого подпольщика не проведешь. — И он, хитро улыбнувшись погрозил пальцем в лицо Петерсу, — Я все эти лекарства незаметно в клозет спускал и план побега разрабатывать начал. И вот, благодаря Дмитрию, мне вчера это удалось. Он, там садовником работал. — Ильич скрестил руки на груди и после небольшой паузы, покачавшись с пяток на носки, спросил, — Что вы думаете по этому поводу, товарищ Петерс?
— Я ничего пока не думаю, — помотал головой Петерс.
— А я думаю, что это спланированная акции была. Кто-то там, во Дворце, хотел меня изолировать от народа.
— Разберемся, товарищ Ильич, — вытянулся по-военному Петерс, — Все причастные будут изобличены и арестованы. Прямо сейчас прикажете выполнять?
— Не торопитесь, голубчик. Мне самому надо еще кое-что разузнать, — Ильич аккуратно отклеил усы и бородку и спрятал их в карман, — Это в целях конспирации. Пусть пока об этом кроме нас никто не знает.
— А с этими, которые вас привезли, что прикажете сделать? Может ликвидировать?
— Ну, что у вас сразу крайние меры, — осуждающе произнес Ильич. — Преданные люди нам сейчас очень нужны. Видите сколько скрытых врагов революции вокруг. Отправьте их куда-нибудь в командировку на пару дней, пока я все детали моей изоляции не проясню. А потом, сразу начнем нашу операцию. Назовем ее коротко «Ликвидация».
— Отличное название, — просиял Петерс.
В это время в дверь постучались и из-за приоткрывшейся створки, показалось лицо одного из кожаных: Разрешите, товарищ Петерс.
— Подождите в коридоре. Я вызову, — рявкнул тот и дверь тут же закрылась.
— А, я бы хотел вернуться на Главную площадь и понаблюдать со стороны, как будут сейчас, после моего
