Песчаная роза - Анна Берсенева

– Ирма Петровна, – присев на корточки, сказала Соня, – давайте пойдем домой?

Соседка не шелохнулась, но когда Соня обхватила ее плечи, то подалась вперед, а потом поднялась с пола. Ноги у нее при этом подгибались, но все-таки она сделала несколько шагов в свою квартиру. Муж вошел следом, глядя ей в спину. На чемоданы он даже не обернулся. Соня вкатила их в прихожую и закрыла дверь.

В следующий час она звонила сестре Ирмы Петровны, потом в платную «Скорую», потому что Витькиному папе стало плохо с сердцем, потом встречала врачей и заплаканных родственников…

Когда Соня вышла от Васильчуков, у нее самой подгибались ноги и, будь ее воля, она не поднялась бы к себе на третий этаж, а села бы здесь же на ступеньки. Но сделать это было, конечно, невозможно. Не хватало, чтобы возиться пришлось еще и с ней, да и некому возиться.

Когда она поворачивала ключ в своем замке, в квартире раздался грохот. Это заставило ее вздрогнуть, и она поскорее распахнула дверь.

Котенок опрокинул массивную бабушкину вешалку, стоявшую в углу прихожей. Как ему это удалось, непонятно – он был меньше нее раз в сто. Как бы там ни было, вешалка лежала на полу, сумки и зонтики рассыпались вокруг нее веером, а Бентли взирал на все это с невозмутимостью египетской кошки, изображенной на стене фараоновой гробницы.

От вида этого нелепого ушастого котенка Соню охватил такой ужас, словно кто-то сжал ей сердце ледяной рукой. Ремень сумки соскользнул с плеча, она наклонилась, чтобы упавшую сумку поднять, в глазах у нее потемнело, руки задрожали, она села на пол и обхватила себя за плечи, пытаясь совладать с дрожью, сотрясающей ее так, будто к ней подключили электрический провод.

Разве она не знала, что граница между жизнью и смертью так призрачна, так легко проницаема? Разве не пережила в пять лет первый ужас, когда поняла, что сама однажды умрет? Целая жизнь отделяла ее от той ночи, и от неостановимых слез, и от маминых уговоров рассказать, что случилось, и потом, когда, не добившись толку, мама вышла из детской, от Женькиных слов: «Не реви. Пока ты вырастешь, ученые такое изобретут, что вообще никто умирать не будет». Как ни странно, эти слова успокоили Соню в ту ночь и успокаивали потом до тех пор, пока она не выросла настолько, чтобы мысли о смерти стали управляемыми.

Но разве сейчас ее сотрясали мысли, абстрактные мысли? Нет, что-то другое… Как назвать это чувство, она не знала, но переживать его в одиночестве было невыносимо.

«Почему в одиночестве? – подумала она. – Я же собиралась к Максиму. Надо просто идти к нему».

Бентли точил когти о валяющуюся на полу кожаную сумку.

«Надо купить когтеточку, – вспомнила Соня. – Витьке-то и в голову не придет, он не купит точно».

Эта мысль снова пробрала ее доходящим до сердца холодом и одновременно заставила облиться потом. Соня оперлась рукой о пол, встала, пошла к двери. Оглянулась на Бентли, подумала, что надо, может быть, взять его с собой… Поскорее вышла из квартиры и захлопнула дверь.

Глава 5

– Ты сегодня сама не своя. – Взгляд у Максима был тот самый, который когда-то привлек Сонино внимание: блеск в глубине глаз, пленительный надлом брови на этим блеском. – Что-то случилось?

Вопрос он задал отстраненным тоном, которым всегда спрашивал о том, что вызывало у него недоумение или раздражение.

Соня не собиралась ему рассказывать о Витькиной гибели. Но и скрывать, разу уж он спросил, было бы странно.

– Сосед мой погиб, – ответила она. – Тот, который котенка на неделю оставил. Разбился на мотоцикле.

Максим помолчал, потом спросил:

– Вы дружили?

– Нет. Он на пятнадцать лет меня младше. Просто я его с рождения знаю.

– Да… Жалко парня.

– Его девушка тоже погибла.

– Соня. – Максим поморщился. – Это очень печально. Но такие вещи не надо в себя впускать. Они разрушают. Если требуется что-то сделать в связи с этим – сделай. Если нет – забудь.

Он был прав, Соня и сама это понимала. Но его правота была из тех, от которых становится не по себе.

– А что ты будешь делать с котенком? – спросил Максим.

– Понятия не имею.

Она действительно не знала. Бентли по-прежнему не вызывал ни умиления, ни желания оставить его у себя. Но, едва подумав о нем, Соня сразу же вспомнила, как Витька вскочил на мотоцикл со словами: «I have a dream!" – и ледяная рука, о которой она старалась не вспоминать, сжала ее сердце снова.

– Может быть, отнесу Витиным родителям, – сказала она.

Но еще не договорив, поняла, что сделать это невозможно. Явиться в переполненную горем квартиру со словами «а вот Витин котеночек»? Соня вздрогнула, представив это.

– Ты точно решила, что мы никуда сегодня не идем? – спросил Максим.

– Точно.

Он был этим явно недоволен, но и никаких особенных планов на сегодняшний вечер у него, наверное, не сложилось, и никаких сюрпризов не было приготовлено.

– Я закажу ужин?

Он взял со стола свой телефон.

– Если хочешь.

– Соня!

– Но мне правда все равно. К тому же я в обед наелась сладостей.

– Тебе можно не беспокоиться о фигуре.

– Я и не беспокоюсь. Просто не хочу есть.

Максим все-таки заказал ужин из мексиканского ресторана. Пришлось поесть, потому что гуакамоле было, конечно, выбрано специально для нее. Максим знал, что она любит это блюдо, значит, оно проходило уже по разряду его внимания и даже заботы, а этим она никогда не пренебрегала.

Погода к вечеру испортилась, стеклянную стену заливало дождем. При взгляде на широкие струи, стекающие по стеклу, у Сони обычно обострялось ощущение уюта. Но сейчас вместо него было что-то другое, и определить это чувство ей не удавалось. Понятно было только, что оно тоскливое и даже тягостное.

После ужина Максим ушел в спальню. Соня включила посудомойку, приняла душ, погасила по всей квартире свет и села на диван. Городские огни струились по стеклянной стене вместе с дождем, это было очень красиво.

«Я жду, когда он уснет, – подумала Соня. – Это неправильно».

Она встала с дивана и пошла в спальню тоже.

– Наверное, нам стоит поехать куда-нибудь вдвоем, – сказал Максим, когда Соня легла рядом с ним. – Куда ты хочешь?

«Никуда», – чуть было не ответила она.

Но не ответила. По той же причине, по которой не отказалась от гуакамоле.

– Сейчас везде хорошо, – сказала Соня. – Бархатный сезон начинается. Тепло.

– Читаешь мои мысли. Мне именно хочется тепла.

Он притянул ее