Дело всей моей смерти - Елена Калугина
Многое изменилось за сорок дней. Понял столько всего про жизнь, сколько и не чаял понять. Пока живой был, суетился, метался, прогадать боялся. Искал удовольствий, всё больше там, где не надо. Мало в мире праведников, которым на суде за каждую минуту жизни только радость и гордость достаётся. Может, и вовсе таких нет.
Почему не знал, как надо жить, чтобы не было после смерти мучительно больно и стыдно перед своими и чужими? Так знал ведь. Заповеди есть, их не прячет никто – бери, пользуйся. В Библии написано, знаю, от бабки слыхал, в детстве рассказывала. Взрослым читал на стенке в кинотеатре "Моральный кодекс строителя коммунизма". Если шелуху про коммунизм отбросить, по сути, те же заповеди, только в профиль.
Думал, разговоры про мораль – пустозвонство сплошное, выдумки ханжей и тупых выскочек. Как-то раз гаишник сказал, когда остановил за превышение скорости, мол, правила дорожного движения не просто так выдуманы, они написаны человеческой кровью. Только теперь и дошло, что заповеди тоже горем людским и страданием написаны, каждое словечко. Почему я об этом не знал?.. Тёмное и мерзкое во мне часто верх брало. Особенно когда только тело своё и чувствовал, его желаниям потакал, комфорта и удовольствий искал. А голос души не слышал, отодвигал, усыплял, чтобы не мешала она всякую дрянь творить. И не думал, не гадал, что рано или поздно ответить всё одно придётся.
Теперь я среди своих. Теперь у меня много времени – целая вечность. Могу увидеть и узнать всё, что захочу. Могу снова к фильму вернуться, посмотреть уже в одиночку, спокойно. Выбрать те моменты, которые приятно вспомнить, и прожить заново. Могу фильмы других людей посмотреть. Могу к каждому подключиться и узнать, о чём он думает. И к живому, и к умершему. Могу заглянуть в любую минуту прошлого и увидеть всё до самых мелких подробностей. Могу видеть, что сейчас происходит, где угодно, в любой точке Земли. Если сосредоточиться, картинка получается объёмная, цветная, с хорошей проработкой. Только будущее не получается увидеть так же чётко. Оно туманно, зыбко, плоско, похоже на голограмму. И всё время меняется, подвижное. Почему? А, вот оно как… Теперь понятно, почему: будущее творят сами люди. Каждый человек вплетает свои мысли, слова, поступки в общее полотно жизни. Потянешь за одну ниточку – всё полотно поменяется. Что-то больше влияет, что-то меньше, что-то совсем незаметно. Потому картинка будущего может оставаться статичной какое-то время.
Кстати, о времени. Время здесь течёт точно так же, как в мире живых. Параллельно. То есть, привязка к датам существует. И есть мгновение "сейчас", когда туманное будущее становится чётким настоящим и тут же – свершившимся прошлым, которое уже не изменить. Менять можно только в настоящем, закладывать что-то, способное изменить будущее так, как ты хочешь. Как я хочу.
Непростое дело – влиять на события в мире живых. Ещё взвесить требуется, есть ли надобность силы тратить. Силы у рода общие, в одном котле кипят. Отчерпнёшь – убудет. Если впустую растратишь – плохо, вина на тебе. Дело единое, одно у всех: вести свой род к процветанию. Теперь это и моё главное дело. Я за свою ветвь древа живого полную ответственность несу, и сил мне на то родом отмерено ровно столько, сколько требуется. Конечно, кто старше, кто за моей спиной – и они вкладываются. Но я на передовой – на острие атаки. Я ту жизнь хорошо чувствую – память свежая. Я в ней как рыба в воде, вижу и понимаю, что происходит, что людьми движет. Прижизненное знание умножилось на знание здешнее, на опыт всех предков, которые тоже много чего важного накопили. И, чует моё сердце, на лавочке отсидеться не получится.
***Просмотрел первым делом линию дочки моей, Валюшки. Вот у кого всё спокойно, картинка будущего простая и ясная. Постарался я, высшее образование дочке дал – в университете выучилась на инженера-строителя. Хорошего парня встретила. Федька простой, деревенский, работает на заводе по изготовлению профиля для окон. Калымы берёт, с корешами окна ставит. Надёжное дело, стабильные деньги. Валюшка горя не знает: сыта, одета, крыша над головой родительская – у нас в квартире живут, самую большую комнату им отдали. Дочку Юленьку растят, уж четыре годика исполнилось. Валюшка беременная опять, сынка ждут, внука моего. Зять задумал дом строить в ближней деревне, хотят туда перебраться, хозяйство завести, огородик. Валюшка любит в земле копаться, в мать пошла. Спокоен я за неё.
За сына Митюху тревожусь. Будущее его туманно, серо, тёмное там клубится. Если сегодня его жизнь посмотреть, всё у него нормально. Заканчивает техникум электронных приборов, теперь колледжем называется, по моим стопам пошёл. Хорошо у него получается, легко учится и на практике всё ладится. Девушку хорошую встретил, Люсей зовут. Застенчивая, молчаливая. Чем-то на Томку в молодости смахивает. Учатся вместе, ходят за ручку. Предложение пока не делал – притираются друг к другу, присматриваются. Девчонка не избалованная, по дому ловко шустрит – к хозяйству привычная. Мы с Томкой возражать не стали, когда сын девчонку в дом привёл. Пусть живут. Может, и срастётся у них.
Очень сын на меня похож. Во всём. И внешне такой же – высокий, крепкий, жилистый, только поплотнее. И взгляд мой, с прищуром. Только я чернявый, а он в мать пошёл – русый. Девки льнут, бегают за ним, как привязанные. И он, похоже, не промах. Частенько звонят на городской и в трубку дышат. Ясно, не нам с матерью звонят, старым калошам. Да и Валюшка – не Кармен какая-то там, в девках скромница была, отучилась – и сразу замуж. Значит, ему, Митюхе названивают, больше некому. Мне бы насторожиться, ведь девушку в дом привёл – считай, женился – а звонить и молчать не перестали. Всё посмеивался, дурак, гордился, мол, сын в меня пошёл – ходок по бабам. Только теперь не до смеха мне.
Решил я будущее сына рассмотреть в подробностях. Когда натренируешься, получается. Заглянул. Лучше бы не заглядывал. Если будет сын продолжать от Люси своей налево поглядывать, встретится ему красотка, Яной зовут. Потеряет голову парень, втрескается по уши, а она станет из него верёвки вить. Так-то он не пьёт почти, только по праздникам
