Иван Мележ - Горячий август
— А разве в колодце нету воды?
— Нету. Вся высохла от жары. Батька недавно набирал, так один ил.
О новом простое жатки Мартин уже знал. Не доезжая до села, он встретил огородного сторожа Василя Скорыка, и тот ему рассказал об отказе Петруся дать в бригаду Алены жнейку. Василю Мартин не очень-то верил. Обычно тот, рассказывая о чем-нибудь, любия прибавить коечто и от себя, но все же слова сторожа встревожили его, и он спешил скорей распрячь коня, чтобы узнать обо всем более точно.
Председатель с беспокойством подумал об обещании, которое он дал в райкоме.
"Словно нарочно делается все, чтобы помешать работе… Теперь управиться в два дня будет еще трудней".
Настю слова Василя тоже встревожили, Она хоть и сказала председателю, что болеет только за свою бригаду, далеко не безразлично относилась к тому, успеет или не успеет колхоз закончить жатву вовремя.
Кроме того, она чувствовала, что сегодняшний случай был результатом той ссоры, которую начала она. И Настя не могла отмахнуться от мысли, что она, хотя ее и не было в это время в колхозе, виновата не меньше Петруся.
Но председателю своего беспокойства Настя ничем не выдала.
Как только колеса въехали на колхозный двор, она соскочила с телеги и, ни слова не говоря Мартину, направилась к хате, в которой жил Петрусь.
"Ах ты, негодный птенец, — думала она со злостью. — Он уже свои порядки тут устанавливает. Целые полдня из-за него, негодника^, потеряли".
Петрусь был дома — поправлял зубья на граблях. Увидев бригадира, хлопец сразу отложил грабли в сторону, встал.
— Что ты натворил! — не отвечая на приветствие, накинулась на него Настя.
Петрусь смешался.
— А что такое?
— Что такое! Ты не знаешь? Ты почему жнейку не отдал Алене?
— Почему… Будто сами не знаете. Будто не при вас она отобрала жнейку возле кузни. И не знаете, что она ячмень на "Далеком поле"…
Насте хотелось сказать, что Алена по праву взяла тогда жнейку. Но не сказала, — не такой был у Насти характер, чтобы легко признаться в своей вине, да еще перед каким-то зеленым подростком.
— А тебе что? Просили тебя вмешиваться? Ты все равно не имеешь права не давать ей жнейку, — строго сказала Настя. — Что она, Алена, для себя брала?
Для себя?
— Не для себя. Для бригады.
— Не для себя. И ты никакого права не имел не отдавать. Ясно? Председатель в райкоме сегодня сказал, что наш колхоз завтра кончит жатву. Он твердо обещал.
А теперь что через твою выходку получается?
— Я не знал…
— Надо было знать! Один председатель, что ли, должен о колхозе думать? Мы все должны ему помогать. А до того, что у меня с Аленой, ты не касайся. Не в свое просо не суй носа!
Хлопец не знал, что отвечать. Хотел сделать так, чтобы Настя похвалила, думал, чтобы лучше было своей бригаде, а тут, оказывается, ошибся.
Петрусь виновато опустил голову…
* * *Еще не всходило солнце, когда Алена собралась на работу. С болота, от Турьи, затянутой густым пластом белого тумана, веяло холодным ветром. Все небо было обложено темными тучами: "Хоть бы дождь не пошел!" — подумала Алена. Выйдя из хаты, она надела пиджак, застегнула его на все пуговицы. Женщины из ее бригады на улице еще не показывались. "Поднялась рано, надо было подождать немного дома".
Но в хату она не вернулась, зная, что женщины сдержат свое обещание, не опоздают.
И правда, уже на повороте от села к колхозному двору се догнала Ольга.
— Ну вот, к двору пойдем вдвоем, — сказала она, стараясь отдышаться после быстрой ходьбы.
— Хоть бы дождь не нагнало. Тучи какие…
— Разойдутся, — успокоила Ольга.
Алена шла молчаливая, задумчивая.
Ольга, наоборот, весело болтала всю дорогу.
— Рано как! Еще даже телят и коров не слышно… Моя Аринка спит сла-а-адко! — она счастливо улыбнулась ясной открытой улыбкой. — Как уходила, накрыла ее, а она и не шевельнулась. Если б ты, Аленка, видела, как спит! Ручки раскинула, вот так… Ну, мне во двор, за жнейкой.
Алена не ответила. Ольга удивленно посмотрела на нее и только теперь заметила, что Алена совсем ее не слушала, думая о чем-то своем.
Над полем, над широким простором вставало утро. На придорожной траве, в лепестках ромашки, на листьях подорожника, на белых головках одуванчика, что росли вдоль дороги, холодно сверкали капли росы. Стояла глубокая тишина.
"Если сегодня постараемся, может какнибудь завтра до вечера управимся, — думала Алена. — И то — позднее всех…"
Первой начала работать жнейна. Ею управляла Ольга, которая за все время жатвы никому в бригаде не уступала этого места и считалась лучшим жнецом. Все, за что бы ни бралась Ольга, она делала аккуратно и старательно. Вместе с Аленой она горячо переживала все неудачи бригады
Женщины собрались на поле дружно и сразу же взялись за работу. Небо постепенно светлело. Алена проверила, все ли иа месте. Оказалось, что в поле вышло сорок четыре человека — больше, чем в прежние дни, — сегодня пришли несколько колхозниц, которые обычно на жатву не ходили. Четыре девушки-подростка, которые жали впервые, чувствовали себя среди взрослых неловко, как новички в школе.
Алена отвела им отдельный участок, назначила старшую. К ним присоединилась бабка Фрося, молчаливая, суровая женщина:
где ей в ее годы равняться с молодыми жнеями! В другие дни бабка оставалась дома и ходила за внуками, а сегодня отнесла мальчишку в ясли и вышла в поле.
Мужчин и парней — их было девять человек — Алена направила возить снопы.
^1 Когда все уже приступили к работе, явился Игнат Борщевский, муж Маланьи.
Он неуверенно подошел к Алене, чувствуя себя неловко под внимательным взглядом женщин.
— Во. т я пришел… — Он оглянулся на жней. — Я сам пришел, — добавил он громко, безразлично уставившись на охапку овса, которую Алена забыла положить на стерню и все еще держала в руке. В голосе Игната Алена почувствовала растерянность. — Нс хочу быть в стороне, отщепенцем, одним словом… Вот назначай на работу, бригадир.
— Байбак! Сколько я за тебя стыдобы приняла! — не утерпела тетка Маланья.
— Тихо ты, пулемет! От же язык! А разве ж мне приятно перед людьми? У меня, небось, тоже живая душа, а не, к примеру сказать…
— А, боже мой, живая душа! — повышая голос, перебила Игната Маланья. Сивуха — от что твоя душа, пьяница ты пропащий…
Неожиданно Маланья утратила всю свою напористость и злость и беспомощно всхлипнула.
— Я, может, сам жалел после того… — оправдывался Игнат. — С людьми хоть не встречайся… Э, да что тут зря говорить! Так куда же мне становиться, бригадир?
— Пойдешь скирдовать.
Он направился к скирде. Маланья захватила полную горсть овса и рывком, с силой резанула ее серпом.
…Та-та-та, — долетает издалека упорный ровный стук жнейки. Он словно подгоняет лошадей, жнеца, вязальщиц. Жнейка идет быстро, оставляет за собой шуршащие охапки стеблей. Женщины, работающие там, спешат, стараются не отставать. Горячий, едкий пот, стекая со лба, застилает глаза… Только бы быстрее вязались снопы.
Только бы успеть в срок.
И вдруг стук обрывается, в ушах неприятно звенит непривычная тишина. Алена встревоженно выпрямляется, смотрит вдаль-жнейка стоит неподвижно. С взлетевшими крыльями, которые возвышаются над овсом, машина издали похожа на громадного мотылька. Алена видит — Ольга соскочила с сиденья, бежит вперед и почемуто присматривае. тся к овсу. Пробежав метров сто, остановилась и стала высматривать что-то впереди.
"Что там такое? — не терпится узнать Алене. — Почему стоит жнейка?"
Через минуту Ольга, встревоженная, с потемневшим от пыли лицом, подбежала к бригадиру.
— Что там у тебя?
— Овес от перестоя поломался — нельзя жать.
— Поломался? Много его?
— Сотки три… Вон, весь тот холмик.
— Обойди. Я с бабами сожну. Или.
Ольга уже нс слышала последних слов Алены. Она бегом направилась к жнейке.
Жнейка снова начинает стрекотать. Но Алена не успокаивается. Тревожная весть, принесенная Ольгой, опять пробудила беспокойные, неотвязные, мысли: "Опоздали.
Завтра надо хоть всю ночь работать, но управиться".
Жать сейчас нужно, не. теряя зря ни минуты, а тут Малпиья, словно нарочно, отвлскает ее от работы, дергает Алену за юбку:
— Гляди, Алена, что там за шествие?..
Алена с неодобрением подумала: "Вот беда еще: жала бы лучше, чем попусту по сторонам сорок ловить… Гляди да гляди…"
— Нечего мне, тетка Маланъя, туда смотреть.
— Нет, рыбка, погляди, — не отставала Маланья.
Алена, выпрямившись, взглянула на дорогу. Свободная рука. которую она подняла было, чтобы стереть с лица пот, от неожиданности застыла. На дороге Алена увидела приближающихся к ним женщин.
"Неужели к нам?" Женщины шли напрямик через жниво нестройной толпой, пестрой и многоголосой. На серпах, которые они несли на плечах, время от времени ярко вспыхивало солнце.
