Виталий Макаренко - Мой брат Антон Семенович
Внутренними делами нашей семьи он совершенно не интересовался, и отец не без горечи говорил иногда: "Семья для него не существует, он приходит сюда, как в гостиницу, - переменить белье, пообедать и поспать. Все остальное его не интересует. Аристократ какой-то".
А., действительно, был человеком не понятных для меня парадоксов. Так, он получал в Крюковском ж. д. училище 47 р. 50 к. в месяц, но маме на расходы давал всего 10 р. Это - на все. Мама жаловалась отцу, что на эти деньги даже прокормить его невозможно. Чтобы как-нибудь улучшить свои ресурсы, мама согласилась давать обеды коллеге А. - Г. В. Орлову, который только за один обед платил 10 руб. в месяц. Когда однажды, мама сказала ему об этом обстоятельстве, то ответ А. был до ужаса циничным, что совершенно не вязалось с его глубокой деликатностью по отношению к другим:
- Я не просил вас родить меня на свет Божий. Вам необходимо нести некоторую ответственность за ваши поступки. Платить больше я не могу.
х х х
(Я не достоин, может быть,
Твоей любви - не мне судить,
Но ты обманом наградила
Мои надежды и мечты,
И я всегда скажу, что ты
Несправедливо поступила...
М.Ю. Лермонтов, "Н.Ф.И", эпиграф добавлен
Тененбоймом)
Главным несчастьем в жизни А., если можно сказать - его трагедией, было то обстоятельство, что он обладал невзрачной внешностью. Небольшого роста, с небольшими серыми глазами, которые казались меньше от привычки всех близоруких людей прищуриваться; большой красноватый нос, который казался еще больше при маленьких глазах, - все это повергало А. в уныние.
- Мой нос, как говорится, Бог семерым нес, а мне одному достался. Предстоит прожить всю жизнь с таким носом - задача не из легких.
См. в файле LUBV4MAK.TK8 Г. Салько как Лиля Брик.
Это усугублялось еще тем обстоятельством, что А. был влюбчив, как самый отважный гусар. Это тоже было одним из его парадоксов.
- В кого и почему вы влюбляетесь, - издевался он над влюбленными, - вы влюбляетесь в представительниц "прекрасного" пола только потому, что они имеют длинные волосы и обильные жировые отложения под кожным покровом.
Но сам он влюблялся каждые 6 месяцев, и не как-нибудь платонически, но обязательно требуя взаимности. Я уже не помню всех, в кого он был влюблен, ведь прошло 60 лет с тех пор, но вот маленький список его увлечений:
Раиса Зеленина (Крюков, 1903).
Наташа Найда (Крюков, 1903).
Поля Миронова (Крюков, 1904).
Катя Сосновская (1910).
Феня Никитченко (Долинская, 1912).
Катя Костецкая (Полтава, 1914).
Таня Коробова (Крюков, 1917).
Юлия Попова (Крюков, 1918).
Что было обидно и больно для А., так это то обстоятельство, что, как только обнаруживалось его новое увлечение, как все его коллеги и приятели стремительно поднимали его на смех и злословили.
- Смотри, Антон снова влюбился, смотри, носатый, куда метит.
Получалось так, что почему-то было само собой понятно, что А. не имеет права быть влюбленным.
Эта влюбчивость чуть не заставила А. сделать глупость. В 1905 г., едва получив место учителя в ж. д. училище, А. заявил отцу, что он собирается жениться. На ком? На Поле Мироновой. Несмотря на то что отец был, естественно, против такого раннего брака, да и Миронов совсем не был расположен выдать свою дочь за А., он продолжал настаивать на своем решении.
- Мы любим друг друга, и я дал ей слово жениться на ней.
Понадобилось несколько месяцев уговоров, в которых кроме отца и Миронова особенно деятельную роль сыграли М. Г. Компанцев и поп Д. И. Григорович, который был законоучителем в ж. д. училище.
Одно время это событие принимало драматический характер, так как Антон угрожал в случае дальнейшего сопротивления застрелиться. (Я не знаю, где бы он достал револьвер. У отца был револьвер, но он был заперт в одном из ящиков комода.)
Постепенно, под влиянием уговоров, А. успокаивался и в конце концов перестал угрожать самоубийством. Этому помог наш переезд в наш собственный дом и вынужденная разлука А. с предметом его вожделений.
См. в файле LUBV4MAK.TK8 Г. Салько как Лиля Брик.
Но если в 1905 г. Антон легкомысленно был готов связать себя семейными узами, то уже в 1907-1908 гг. его мысль эволюционировала в сторону мизантропии. Его жизнь складывалась так, что трудно было допустить, что она приносит ему "наслаждения". Впрочем, сколько я его ни помню, он никогда не был то, что называется "жизнерадостным" человеком. Он всегда был сосредоточен, замкнут, серьезен, порою даже грустен и молчалив. Это было его нормальное состояние. Во всяком случае к 1907 г. его моральное кредо было следущее.
Бога нет. Верить сказкам о первородном грехе, о царствии Божием, о воскресении мертвых и бессмертии душ могут только маленькие дети. Жизнь бессмысленна, абсурдна и до ужаса жестока. Можно любить отдельных лиц, но человечевство в целом - только толпа, стадо и заслуживает презрения. Никакая любовь к "ближнему" не оправдывается и абсолютно бесполезна. Родить детей - преступно. Это удел мужиков и мещан, то есть как раз той части населения земного шара, которая по бедности не может обеспечить будущшее своих детей. Но если нельзя родить детей, то брак становится совершенно ненужным. Люди могут жить совместно - свободно, не вступая в так называемый "законный" брак, до тех пор пока они любят друг друга. Если любовь проходит, как и все на этом свете, то люди могут разойтись совершенно свободно, без унизительных хлопот о разводе.
Поп Григорович пытался все же переубедить А.:
- Вы разочарованы в жизни потому, что утратили веру в Бога, в высокое назначение человека на земле - стремиться к абсолютному совершенству.
- Вы повторяете старые, надоевшие "истины", в которые вы первый же не верите. Вы обязаны говорить так, потому что носите рясу и крест. Стремиться к совершенству - абсурд. Если завтра все люди станут идеальными ангелами и получат бессмертие - жизнь станет от скуки совершенно невыносимой и люди будут умолять Бога о ниспослании смерти.
- Значит, вы отрицаете значение семьи?
- Да, отрицаю. Семья - это пережиток рабовладельческих времен. Это нелепость. Во всяком случае я клянусь и даю слово, что никогда не женюсь и никогда не буду иметь детей.
Кроме того, никто так не портит нравственно детей, как семья, где ни отец, ни мать не имею никакого понятия о воспитании, что не мешает отцу на каждом шагу кричать о том, что он - "глава семьи". Другой народит 10 душ детей и потом издевается и над ними, и над женой - деньги пропивает, жену бьет, дети голодают, но он продолжает требовать повиновения и повторяет, что он в семье "начальник".
О каком воспитании можно говорить в подобных случаях, а в нашем отечестве это явление заурядное. К тому же все они ругатели и матерщинники. (За всю совместную жизнь с А. я ни разу не услышал от него неприличного слова).
Конечно, все эти разговоры велись у нас во время отсутствия отца, но мама передавала ему потом их содержание. Отец хмурился.
- Что же это, неужели я вырастил анархиста? Чему он научит своих учеников?
Тучи сгущались на нашем семейном горизонте. У отца были и другие причины быть недовольным Антоном.
(Смотри продолжение). Публикация по журналу "Советская педагогика" 1991,6,7.
Виталий Семенович Макаренко.
МОЙ БРАТ АНТОН СЕМЕНОВИЧ.
[ВОСПОМИНАНИЯ] часть 4.
АНТОН НАХОДИТ ДРУГА
Страстное желание А. вкусить сладости семейной жизни в конце концов все же исполнилось, если не совсем, то наполовину: неожиданно, и там, где меньше всего можно было этого ожидать, он нашел себе друга, вернее подругу, с которой связал свою жизнь на целых 20 лет.
Среди друзей и знакомых, уговаривавших А. отказаться от мысли о женитьбе, самым красноречивым и убедительным был поп Григорович.
Очень горячо и искренне он убеждал А.:
- Подумайте, Тося, вам только 17 лет, вся жизнь еще впереди, куда вам спешить, вы встретите еще много прекрасных девушек и женщин и всегда успеете сделать свой выбор. А что касается самоубийства, то это уже совсем глупо. Я понимаю, что вы переживаете, так как дали слово, но все постепенно образуется, перемелется - мука будет. Приходите к нам - матушка будет рада вас видеть, я уже говорил ей о вас, она вас успокоит, она женщина и сумеет найти нужные слова, приходите, когда хотите.
Надо полагать, что матушка действительно нашла "нужные" слова. Она действовала с такой убедительностью, что в конце короткого срока А. стал ее интимным другом.
Конечно, я ничего об этом не знал, у меня были свои интересы, товарищи, Днепр, лодка, рыбная ловля и пр. Но в Крюкове, где все знали всех, вскоре поползли сплетни и слухи, недвумысленные анекдоты и насмешки, порою даже недружелюбные, в особенности среди верующих.
Это был настоящий скандал.
Если бы это произошло где-нибудь в большом городе, может быть, это прошло бы менее заметно, но в маленьком Крюкове поп был слишком на виду у всех - представитель духовенства, поставленный во главе "паствы" для того, чтобы следить за ее нравственностью, вдруг терпит в своей собственной семье нарушение 7-й заповеди.
