Плавающая черта. Повести - Алексей Константинович Смирнов

- Брось бритву, идиот!

Испуганный Греммо отшвырнул орудие преступление, как змею. Он даже не понимал, что зачем-то подобрал его в луже крови.

- Оботри!

Зиновий Павлович сжал кулаки при мысли о перчатках, брошенных этажом выше.

Греммо был готов исполнить любое его желание. Он послушно поднял бритву и принялся вытирать лезвие о штаны.

- Придурок! Дебил! Что вы делаете? Не лезвие - рукоятку!

Ювелир замер, ибо не соображал, как это сделать; он приоткрыл рот. Зимородову почудилось, что его спутник вот-вот пососет бритву. Между тем навык разумных и срочных действий себя исчерпал. Зиновий Павлович сел, уставился в дверной проем. Диван перестал существовать. Не стало ничего, кроме безумного Греммо, замершего над телом.

- Иммануил там, - пролепетал ювелир, указывая трясущимся пальцем куда-то в стену, которая не была видна Зимородову. Доктор понял, что сюрпризы не закончились.

Колени не гнулись. Зиновий Павлович окунулся в туман. Он приложил сверхъестественное усилие, чтобы снова встать; прокрался в кабинет, взглянул на шкаф. Сейчас было трудно понять, насколько Учитель Свами соответствовал своему описанию в изложении Елены Андреевны. Его лицо и в самом деле казалось неприятным, но Зимородов удивился бы обратному. Случается, что смерть украшает, но это во многом зависит от смерти. При жизни, в часы приема, Тер-Оганесов носил черную хламиду с капюшоном, подпоясанную шнуром. Из-под нее торчали вполне современные брюки. Ступни в сандалиях чуть разошлись, как разводят руками; возможно, это произошло в последний момент, когда окончательно отлетела душа, а труп усаживали в шкаф. Руки уже повисли плетьми, поэтому ногам не оставалось выбора. Они взяли прощальный недоуменный жест на себя.

- Уходим отсюда, - голос Зиновия Павловича уподобился шелесту.

- Я не понимаю... - начал Греммо.

- Я тоже не понимаю! - теперь Зимородов взревел, но снова почти беззвучно. - Не понимаю, почему они убили их! И не убили нас! Почему они не убили нас? Сказать вам?

Греммо хлопал глазами.

- Почему?

- Потому что убьют сейчас! Быстро, ноги в руки!

Они побежали. С пустым коридором произошла странная вещь. Он вытянулся в многокилометровый тоннель, вмещающий вечность; при этом оба преодолели его за полторы секунды. Не заботясь о своем всклокоченном, безумном виде, доктор и ювелир выскочили на улицу. Они окунулись в солнце, кислород исчез. Не сговариваясь, зачем-то разделились: Греммо побежал вкруг здания налево, а Зимородов - направо. В каком-то смысле они повторили трюк со вторым этажом, потому что очень скоро воссоединились на задворках, в удушливой тени, и не сумели понять, рады ли встретиться или будет им лучше посодействовать злодею и выполнить его работу, прикончить друг друга прямо там.

- Куда дальше? - выдохнул Греммо.

Зиновий Павлович больше не вспоминал о травме. Не так уж много воды утекло с момента, когда он получил по голове обрезком трубы; ныне это виделось совершенным пустяком.

- К вам, куда еще! Выбор невелик! У вас хоть людно, они не посмеют...

Ювелир облизнул серые губы. До дома еще нужно было добраться.

- Кто мог это сделать? Как? Когда? Я ничего не слышал...

- Это заняло минуту. Профессионалы управятся и быстрее... Шевелитесь, Греммо! Чем дальше мы уберемся, тем лучше для всех. У вас нету домика в деревне?

Они уже шли, провожаемые тупо-надменными, неподвижными каштанами.

- В смысле молока?

- Вы идиот. В смысле домика.

Пакет с фирменным названием, засевший в башке ювелира, лопнул.

- А, вы буквально... нет. Хотите уехать?

- Очень хочу. Вы говорили, ваш сосед... Артур или как его? Где-то бродит в лесах, шляется -может быть, он приютит нас на время?

- Я понятия не имею, где его носит. Он не признается, он же грибник и рыбак, такие никогда не скажут. Да у него и нет домика, он спит на голой земле.

- Прекрасно. У нас замечательные перспективы.

- А у вас нету домика?

- Я бы не спрашивал, будь он у меня. Между прочим, Ефим - я достаточно пришел в чувство, чтобы повторить вопрос. Итак: почему убили их, а не нас?

- Наверное, мы слишком близко к ним подобрались.

Чахлая грудь ювелира невольно выпятилась колесом, в тоне мелькнуло самодовольство.

- Это верно, к несчастью. Но почему не убили? Они же хотели. Сначала сбить машиной, потом меня трубой.

Зеленые дворы внимательно впитывали разговор. Партнеры машинально выбирали тенистые тропки поуже и погрязнее, где меньше было шансов попасть на глаза прохожим. А те уже появлялись, выползали с собаками и детьми, возобновляли опасные опыты с утренним пивом, курили, а кое-кто даже улегся загорать и парился в высокой траве под жужжание липкой насекомой нечисти.

- Передумали?

- Правильно, Ефим, - голос Зиновия Павловича был полон скорбного яда. - Они передумали. Они решили повесить на нас всех собак, раз мы так усердно напрашиваемся. Вашей Жуле выпустили кишки, это ясно. Не знаю, за что. Мы сунулись, нас предупредили. Мы не поняли. Тогда они начали уничтожать причастных, а нас - подставлять.

Греммо поежился, несмотря на жару.

- Но как они узнали, куда мы идем и зачем? Все так стремительно...

- Понятия не имею. Может быть, проболтались ваши хлебосольные соседи. Может, их приятели. Вчерашние. Гнусные рожи.

- Но кому?

- Понятия не имею. Первому встречному. Может, они сами убили.

Ефим отмахнулся:

- Вы бредите, доктор. Им-то зачем? Они могли это сделать вчера... Мы были беспомощны, мы пребывали в состоянии опьянения. Любой мог воспользоваться нами, как хочет.

Зимородов остановился, вздохнул.

- Ну, кто может захотеть вами воспользоваться, Греммо? Кроме как голову оторвать.

- Вы напрасно меня оскорбляете.

Зиновий Павлович начал загибать пальцы.

- Жуля - раз. Ее найдут, рано или поздно. Я подозреваю, что в ближайшее время. Иммануил - два. Изабелла - три. Три трупа, Ефим. Три. Мы отметились, где можно и где нельзя.

Он в сотый раз содрогнулся, вспомнив, как подвергся аресту, не совершив ничего дурного. Тогда обошлось часами заточения - что же будет теперь?

В следующую минуту Зимородов осознал, что мир съежился до размеров квартиры Греммо. Зиновий Павлович угодил в капкан.

- Зачем я с вами связался, Ефим? - возопил он в отчаянии. - Что теперь делать?

Тот уже принял вожжи. Ювелир махнул рукой на таланты Зиновия Павловича и беспощадно ответил:

- Искать Жулю. Сейчас мы идем домой вырабатывать план...

Собственно говоря, идти было больше некуда, за разговором они дошли.

Каппа Тихоновна встретила их на пороге - разгоряченная кухней, как