Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
– Но почему же она перестала приезжать, она что, замуж там вышла?
– Она-то нет, да вот отец мой вроде как женился. Для нее, ты знаешь, это такой удар оказался, что ты! Она ж думала, что у них ужас до чего крепкая семья: она в Австралии, он на Памире, дите в Харькове – я у бабки тогда в Харькове жил. А бабка умерла – куда меня девать? Ну отец тогда, конечно, сразу и женился. А что ему еще делать-то было? У него ведь и времени-то, считай, не было. Месяц отпуска, всего ничего. Свадьбу уже, можно сказать, за свой счет гуляли.
– А ты-то откуда про все это знаешь?
– А мне, ты думаешь, не рассказывали? Я же у мамы Нели главный дружок. Этакий священник-исповедник, особая ценность коего в том, что он ничего еще не понимает. А когда маленький, так я такой слушатель был, что ты, вообще! Я же в четыре года и не говорил почти, потому как бабка у меня была глухонемая.
– Зато теперь очень хорошо научился.
– А то! С тех пор уж десять лет прошло, небось хватило времени всему выучиться, и тому, и этому, и еще кое-чему.
Володя как-то странно посмотрел на Марину, и она поспешно сменила тему, точнее сказать, вернулась к первоначальной:
– Володя, а ты ведь так и не рассказал мне, почему вы тогда сразу уехали?
– Да неужели ж не рассказал? А мне показалось, я уж так точно все изобразил, прямо в красках и в лицах! Ну хорошо, вот тебе, так сказать, комментарий для тупоумных. Как только Джейн услыхала про Софью Марковну и осознала, что грозит ей теперь строгий постельный режим сроком минимум на две недели, к нашей Джейн мигом возвратилась память, и принялась она орать благим матом, что она уже передумала и хочет обратно к маме.
– Хорошо, с Джейн мне примерно ясно. Но ты-то сам как здесь оказался?
– О, вот это уже другой вопрос. Я в это время сидел в своей комнате и, как подобает приличному мальчику, делал вид, что учу уроки. Слышу, Джейн вопит. Прислушался – ушам не верю: вроде бы она к маме просится. Я лично всегда считал, что Ольга – такая редкая мамаша, что от нее даже к маме Неле сбежать можно. Да что я тебе говорить буду – сама знаешь.
– Так что лучше помолчи. – Марине совсем не понравились его последние слова. Ольга, какая ни на есть, а своя, а этот Володя – шут его еще знает! – Рассказывай лучше дальше. Ну, ты удивился…
– Да не то слово! Джейн, конечно, дурища, но чтобы ей хотелось к Ольге! Стал я в ее рев внимательно вслушиваться и наконец осознал, что Ольга в кои-то веки вписалась в клевую тусовку, ну и, стало быть, я не я буду, ежели не сяду ей на хвоста. И поднял я тогда рев не хуже нашей Джейн. Я, когда надо, и это умею.
– Да ты, я погляжу, просто уникум. Все как есть умеешь. И что ж ты такое орал?
– У-у-у, никогда не догадаешься! Я орал, что жить не могу без Джейн, что я без нее весь извелся, что я с ума без нее сойду, дня не проживу.
Марина посмотрела на Джейн. Джейн смотрела в окно. Губы у нее были плотно сжаты, под ресницами закипали злые слезы, но Джейн решительно закусила губу, тряхнула головой и не заплакала. Бог весть, чего ей это стоило. Марине было ее безумно жалко. Бедная Джейн наверняка приняла тогда эти вопли за чистую монету.
– Ну мама Неля, конечно, в слезы, – продолжал Володя. – «Владимир, после всего, что я для тебя сделала, ты смеешь говорить, что привязан к этой сопливой девчонке больше, чем ко мне!» – клянусь, можно было подумать, что я женат и решил развестись! «Нинель Сергеевна», – говорю…
– Подожди, разве ты ее не мамой зовешь?
– А как же, конечно, мамой. Когда ведет себя хорошо. А когда выдрючивается, я сразу: «Нинель Сергеевна!» Она сразу: «Ах, Володечка, чего тебе хочется?»
– А ты?
– А я, ясное дело, говорю, чего хочется. Хочется мне, говорю, поехать с Джейн, потому как соскучился и хочу посмотреть, как она там живет. Тем более, говорю, что там загород и здоровый образ жизни, а не то что у вас в Москве. А ведь я, говорю, недавно так ужасно болел: по три раза на дню на градуснике сорок набивал, аж умаялся! Да неужто она не помнит? Ну и что я ожидал от высокоуважаемой Нинель Сергеевны более внимательного отношения к моему здоровью. Ну уж после второй-то «Нинель Сергеевны» она сразу шелковая сделалась.
– Погоди, ну она-то сдалась, это я понимаю. А Денис-то как же? Вообще, объясни ты мне наконец, как же это так получилось, что Денис вдруг так круто изменил свои планы, не пошел даже на работу? На него ведь это совсем не похоже!
– А что Денис? – Казалось, Володя вполне искренне удивился. – С Денисом мы и не разговаривали даже! Как мама Неля угомонилась, так я сразу манатки в рюкзак, рюкзак в зубы и в коридор. Прямиком к входной двери. Поехали, говорю. Денис только глянул молча, свистнул сквозь зубы, чемодан Дженькин подхватил, и мы сразу вышли. Правда, на улице он сказал: «Погодь, братва, позвонить надо!» Что уж он там говорил в автомат, с кем разговаривал – откуда мне знать, я ж не подслушивал. Ну а когда мы сюда приехали, тут же сразу всякая кутерьма началась с вашим Димычем, ты же помнишь, уже и не до выяснений было.
– А по дороге?
– Что по дороге?
– Ну по дороге-то он тебе вопросов никаких не задавал? Ну кто ты, что ты, зачем к нам едешь, надолго ли? Дорога-то сюда длинная!
– Какие вопросы? Как вошли в вагон, Денис сразу сел в уголок, к стенке привалился и такого задал храпака – люди в этот вагон не садились, думали, моторный. Мы чуть станцию не проехала, хорошо хоть Джейн его толкнуть догадалась. У нее, между прочим, соображаловка иной раз здорово работает. Верно, Джейн? – И он опять подмигнул Джейн и опять ткнул ее пальцем в бок, а Джейн опять покраснела и опять захихикала.
– Ну хорошо, – устало сказала
