Отель «Нантакет» - Элин Хильдебранд
Выйдя из гардеробной, Чад выглянул из панорамного окна спальни родителей — оттуда открывался вид на вечеринку. Солнце медленно опускалось за горизонт, и его лучи освещали веселых, богато одетых гостей так, словно их самих окунули в розовое золото. Чад подумал, как легко бы было переодеться в клетчатые шорты и розовую рубашку, а затем затесаться в толпу, пожимая всем руки, глядя гостям в глаза и говоря что-то вроде: «Да, сэр, рад видеть вас, сэр! Не терпится поработать в фирме отца! Так хочется начать свой путь в венчурном мире!»
Чад знал, что хоть на следующий день мог уволиться. Ему бы больше не пришлось терпеть клептоманские замашки Биби и ее жалобы, отмывать унитазы, складывать полотенца или видеть волосы на куске мыла. Он мог бы весь день играть в гольф, а после пить ром-тоник и есть крабовые котлетки, слушая людей, которые говорят только о Уимблдоне и портфелях акций. Однако Чад не мог притворяться, что двадцать второго мая никогда не было. Он заслужил наказание, и именно этим и была его работа в отеле — искуплением вины. Может, Падди никогда не узнает о том, кем работает Чад. А может, ему будет все равно. Но Чад не отступится — ему нравилось, что у его жизни был смысл.
Он обернул ремень матери вокруг пальцев, словно кастет, и скрылся в своей комнате.
На следующее утро Чад ушел на работу на час раньше. Ремень он положил в старый рюкзак сестры от фирмы L. L. Bean, который нашел в прихожей. Никто не заметил его ухода: родители и Лейт все еще спали. Они почти до полуночи танцевали под песни Боба Сигера и Мадонны. Один раз Уитни все же постучала в дверь комнаты Чада и попросила его спуститься ко всем: «Ну пожалуйста, Чадди, выйди, покажись! Про тебя гости спрашивают!» Парень сказал, что придет через минуту, зная, что его мать напрочь забудет об этом — так все и случилось.
В семь утра Чад уже был у отеля. Он вошел через служебный вход и дождался, пока Джозеф, отвечающий за стирку, выйдет покурить. Затем он быстро вытащил ремень из рюкзака и спрятал его в одну из больших тележек с грязным бельем.
«Не все герои носят плащи», — подумал Чад. Ему всегда хотелось сказать так о себе, но, конечно, причин для этого не было. До сегодняшнего дня.
Через пятьдесят пять минут началась смена Чада, и мисс Инглиш объявила, что утерянный гостьей ремень нашелся в прачечной.
— Правда? — округлила глаза Биби.
— Кажется, ты удивлена, Барбара? — приподняла бровь мисс Инглиш.
— Ни капельки, — ответила Биби. — Я так и знала, что он найдется.
«Она лгунья и воришка», — подумал Чад. Однако он восхищался ее дерзостью и надеялся, что ей хорошо заплатят за украденный ремень.
Лизбет наконец-то удалось поболтать с Хайди Бик. Она пригласила Лизбет поужинать в «Лазурном баре».
— Спасибо, но только не там. Я по горло сыта этим зданием, — ответила женщина.
— Может, тогда в «Палубе»? — предложила Хайди.
— Нет, и не в «Палубе». Извини.
Теперь, когда Кристина уехала, Лизбет могла вернуться в «Палубу». В момент минутной слабости Лизбет не сдержалась и написала Джей-Джею, спросила, как у него дела. Тот ответил: «Скучаю по тебе». Лизбет долго и пристально смотрела на сообщение, но не почувствовала ни злости, ни грусти. Она даже не скучала по нему.
Скучала она по Марио.
В конце концов Лизбет и Хайди договорились увидеться в баре «Йоши» на Олд-Саут-Уорф. Они сели за высокий столик у окна с видом на гавань. Заведение выглядело просто, но стильно: светлое дерево, подвесной шкаф со стеклянными дверцами, в котором стояли бутылки ликера, изящные светильники в виде плетеных корзин. Лизбет обожала это место и собиралась как следует наесться суши.
У нее было хорошее настроение. Наконец-то она могла провести время с кем-то из подруг!
Лизбет заказала саке, а Хайди — коктейль с текилой, что было ей несвойственно: она была истинной поклонницей розового вина.
— Все в порядке? — спросила Лизбет.
Глаза Хайди округлились.
— Разве до тебя не дошли слухи?
— От кого? — спросила Лизбет. — Я всегда на работе и сто лет не видела никого из старых знакомых.
— Что ж, а я слышала, что ты встречаешься с Марио Субьяко, — подмигнула ей Хайди. — Кто-то заметил вас вместе в «Перл».
Им принесли напитки. Лизбет подняла рюмку и коснулась ею стакана Хайди.
— За нашу встречу!
Они отпили каждая свой напиток. Хайди разом осушила едва ли не половину бокала.
— С Марио у нас не сложилось, — вздохнула Лизбет.
— Но ты же не жалеешь о романе с ним, правда? — улыбнулась Хайди. — Он такой горячий. И к тому же легенда.
Лизбет не хотелось обсуждать ни внешность Марио, ни то, насколько он знаменит.
— Расскажи мне все слухи. Готова тебя выслушать.
Как оказалось, Лизбет была не готова.
— Помнишь, я говорила, что Майкл всю весну был на острове и работал над проектом? Он и его коллега Рейф хотят уйти из компании и открыть собственный бизнес.
Конечно, Лизбет об этом помнила. Еще как!
— И знаешь что? Когда я приехала в июне, я нашла в шкафчике с макияжем чужие тени для век!
— Ужасно, — ответила Лизбет, уже подозревая, к чему идет дело.
— А потом я увидела среди своей обуви пару босоножек на шпильках от René Caovilla. Тридцать шестого размера.
«Что?!» — подумала Лизбет. Только одна женщина осмелилась бы носить такие босоножки на Нантакете — Лирик Лейтон, лучшая подруга Хайди. Прежде чем выйти замуж, завести детей и начать заниматься йогой, Лирик работала моделью на показах обуви в Нью-Йорке.
— Лирик? — охнула она.
— А потом я нашла положительный тест на беременность в книге на моей тумбочке вместо закладки.
— Да быть не может!
— А ты, наверное, слышала, что Лирик ждет четвертого ребенка!
Нет, Лизбет не знала и об этом. Отель действительно был своего рода
