В доме на холме. Храните тайны у всех на виду - Лори Фрэнкел
— А есть у тебя бобы, которые будут сдерживать мои крылья только днем? Я останусь ночной феей и буду заниматься звездами при условии, что смогу хранить секрет от подруг днем.
Ведьма вздохнула и закатила глаза. Принцессы такие придиры! Но да, у нее были и такие бобы. А еще сочувствовала Стефани — для нее это действительно было важно, — поэтому дала нужные бобы. Принцесса вернулась домой, замочила их на ночь, потом истолкла в хумус и съела на обед с морковными палочками.
— И все получилось? — спросила Поппи.
— Как по волшебству, — заверил Пенн.
Как только погас свет в комнате родителей-Грандерсонов, Агги взялась за зонтик с линейкой. Несмотря на все достижения технологии за время их детства, это коммуникационное устройство по-прежнему оставалось у девочек любимым.
— Твой брат влюблен в мою сестру. — Она заговорила раньше, чем Поппи успела распахнуть окно. — Фу, какая гадость!
— Который?
— А что, у меня есть другая сестра? — не расслышав, фыркнула Агги. — В Кайенн, конечно, дурочка!
— Нет, который из братьев?
— А кто знает! Один из них. Может, все. Ее телефон пиликает каждые пять секунд, и она сидит и хохочет, как сумасшедшая. Кто из твоих братьев еще не спит?
— Наверное, ни один. На вечернюю сказку никто не пришел, кроме меня.
— А что было сегодня? — Агги следила за приключениями Грюмвальда и принцессы Стефани, как за мыльной оперой.
— У Стеф постоянно выскакивали крылья, но она не хотела, чтобы кто-то об этом узнал, поэтому пошла к ведьме и взяла у нее какие-то волшебные бобы. Приготовила хумус, съела и почувствовала себя лучше.
— Странно, — покивала Агги. — Как думаешь, что это означает?
— Не знаю. — Поппи пожала плечами. — Что-то. В сказке всегда есть какой-то скрытый смысл.
Агги всерьез задумалась над этим вопросом.
— Думаю, твой папа хочет, чтобы мы знали, что пробовать наркотики — нормально. И никому об этом не говорить.
Пусть это покажется невероятным, но Агата Грандерсон выросла и стала преподавателем теории литературы в Калифорнийском университете в Беркли. У нее открылся талант к текстовой метафоре.
Восстание «красного Ру»[20]
В том январе, как и предсказывала бабушка, потребности Ру возросли. Он нуждался в понимании, в утешении. В том, чтобы родители осознали, за что он борется и почему, увидели обиду и растерянность, отсортировали законный гнев от гнева иного рода — или, если угодно, обычные подростковые муки от более конкретных. Нужно было, чтобы они поглубже вдохнули и увидели пресловутую «большую картину». Но единственное, на что Рози и Пенн могли смотреть, — на рану на его лбу, из которой лилась кровь. Больше всего Ру нуждался в швах.
Было холодное, пропитанное влагой утро понедельника, и Рози, как обычно, опаздывала на очередное совещание по инициативе Хоуи. Она предпочитала дождливые плюс четыре январского Сиэтла мэдисонским снежным минус пятнадцати, но при этом опасалась, что у нее на пальцах ног вырастет плесень из-за постоянной вынужденной ходьбы по лужам. Ивонна даже не подняла головы от компьютера, когда Рози пришла на работу промокшая и с красным носом.
— Четырнадцать минут опоздания.
— Мне пришлось остановиться на вершине горы, чтобы отдышаться.
— На четырнадцать минут?
— Из дома трудно вырваться.
— Может, тебе лучше сесть за руль.
— Забочусь об окружающей среде. Они меня ждут?
— Не-а.
— Черт!
— Угу.
Хоуи картинно остановил понедельничное утреннее совещание на середине предложения, когда она открыла дверь в комнату отдыха.
— Ах, Рози, спасибо большое, что решили присоединиться! — первые слова, обращенные к ней, не менялись из недели в неделю, словно пассивная агрессия была его личным изобретением. — Мы описать не можем, какая это честь для нас, что вы смогли это сделать!
Рози даже не взглянула на него.
— Что я пропустила? — спросила она Джеймса.
— Ровным счетом ничего.
— На самом деле довольно многое. — Хоуи гневно переводил взгляд с одного на другую. Элизабет притворно уткнулась в свой (пустой) блокнот. — Мы почти закончили. Поскольку вас не было, мы решили сделать вас ответственной за благодарственный завтрак для сотрудников и в этом году.
— Это не должна быть я, — ответила Рози.
— Отчего же?
— В этом случае завтрак начнется не раньше обеда. — Она усмехнулась Джеймсу.
— У остальных тоже есть семьи, знаете ли, — укорил Хоуи.
— Я пошутила.
— Остальные как-то умудряются уравновешивать работу и семью, — он не вопил, а выговаривал, что было еще хуже. — Это несправедливо, что мы должны страдать, потому что вы на это не способны.
Рози закатила глаза.
— И как же вы страдаете, Хоуи?
— Мне приходится начинать заново понедельничное утреннее совещание, когда я даже не добрался до его конца. И мне же приходится жрать дерьмо, если вас просят сделать одно-единственное дело помимо приема пациентов!
— Я совершенно уверена, что дерьмо здесь жру я, но снова буду ответственной за завтрак.
— Хорошая девочка!
— Я не девочка.
— Приходите вовремя.
— Вы имеете в виду — раньше времени.
После первого пациента в то утро она нашла Джеймса в комнате отдыха.
— Почему мы так настойчиво притворяемся, что работаем на Хоуи, в то время как все здесь — равные партнеры, а он по сути — травяное пятно?
— Травяное пятно?
— Раздражающее, вероятно, несводимое, по сути, безвредное. Несколько уродливое.
— Кажется, ты слишком много стираешь, Ро!
— Стиркой у нас заведует Пенн.
— Он равный, но он старший. Он тебя нанял. — Джеймс положил в свой кофе
