В доме на холме. Храните тайны у всех на виду - Лори Фрэнкел
— Вы сейчас говорите, что мы слишком хорошо сделали свою работу? — рассмеялась Рози, пытаясь перевести все в шутку.
Но мистер Тонго кивнул:
— Именно это. Грубо, я знаю. Раздражает, когда вам говорят: «Вы такие хорошие родители, что вредите собственному ребенку».
Пенн и Рози переглянулись, ошарашенно и виновато, но Годзилла пустился в пляс:
— Не унывайте, вы, двое! Поппи не превратится в мужчину в мгновение ока. Просто начинайте сеять семена. Думайте о том, как будете разговаривать с ней о переменах — о прекрасных, чудесных, радостных, — которые происходят со всеми мальчиками и девочками, когда они становятся чуточку старше, чем она сейчас. Придется помочь вашей маленькой девочке превратиться в женщину при любых обстоятельствах. И они просто чуточку веселее обычных!
В свои четырнадцать, четырнадцать, шестнадцать и семнадцать отпрыски Пенна не перестали расти, но с детством покончили — во всяком случае, заканчивали. Они готовились выйти в мир, но из этого не следовало, что они больше не слушали сказки на ночь. Слушали. Иногда. Особенно в походе или на каникулах. Особенно летом, когда после наступления темноты собирались вокруг костра на заднем дворе. Но Поппи укладывалась спать раньше мальчиков, рассказывавших собственные сказки, в которые их родители и сестра не были посвящены. Так что Пенн и Поппи часто оставались во время сказки на ночь наедине.
У Грюмвальда больше не было огромного числа друзей. Ему пришлось оставить тех друзей, с которыми он рос, отправившись Туда, а новых он не завел. У принцессы Стефани, напротив, было много подруг, но только Грюмвальд знал ее секреты. Например, подруги не знали, что она каждую ночь становится феей. Не знали, что умеет летать и зажигать звезды. Думали, что ее волосы неоново-зеленого цвета просто потому, что она такая прикольная. Стефани переживала из-за необходимости лгать им, но не хотела рисковать и потерять девочек, поведав правду. А скрывать было легко. Если они отправлялись поплавать, она всегда переодевалась в ванной. Подруги никогда не видели ее без одежды, и крылья оставались скрыты. Если шли вместе обедать, а не ужинать или днем проходило заседание книжного клуба, никто не считал странным, что Стефани никогда не встречается с ними по вечерам.
— Она состояла в книжном клубе? — спросила Поппи.
— Все состоят в книжном клубе.
— И вино пьют? — Поппи была заинтригована.
— Что за книжный клуб без вина!
Но потом начали происходить пугающие события. Принцесса Стефани начала превращаться в ночную фею внезапно. Однажды она была в торговом центре, выбирая шорты, и прямо среди бела дня внезапно прорезалось одно из крыльев. К счастью, в тот момент Стефани была одна в примерочной кабинке, но происшествие заставило ее понервничать. Потом, когда она почти убедила себя, что это был единичный случай, Стефани была в кофейне у стойки, заказывала завтрак и вдруг осознала, что бариста смотрит на нее с изумлением. И неудивительно: она парила над полом. Мало того, что крылья развернулись, когда еще не было половины девятого утра, так она этого даже не заметила! Стефани пролила латте, кое-как приземлилась и с плачем бросилась домой. Она была так напугана, что решила пойти к ведьме.
— К какой ведьме? — захихикала Поппи. — К той, что заставляла Грюмвальда ловить ночных фей?!
— К той самой, и поэтому Грюмвальд ее остерегался. Но Стефани понимала, хоть ведьма и не всегда дружелюбна (в конце концов, ведьма она или кто?), зато умна. Понимала, что у ведьмы полно поводов для злости — она была очень стара, ей трудно было ходить, большинство зубов прогнили, из-за чего, должно быть, и жевать было трудно — но это не означало отсутствие в ней добра. Стефани понимала: люди нечасто просят ведьм о помощи, но не могла придумать, к кому еще обратиться.
— Но ведьма же ненавидела ночных фей, — напомнила Поппи. — Потому-то и заставляла Грюмвальда их ловить.
— В таком случае, — поинтересовался Пенн, — кто мог лучше знать, как удержать ночную фею внутри?
И действительно, когда Стефани пришла, ведьма и глазом не моргнула.
— Это случается со всеми, — заверила она принцессу.
— Правда? — Та сомневалась.
— Конечно. Все иногда бывают кем-то другим, преображаются. Может, не совсем так, как ты, но в том-то и смысл, проклятие, если хочешь. Это случается со всеми, но по-разному. Ни один человек не приходит от этого в восторг, кто бы там ни сидел внутри. Так, хорошо, что у меня есть бобы…
— Я не умею готовить, — предупредила Стефани.
— Не суповые! — Ведьма явно считала, что девы в беде должны быть сообразительнее. — Волшебные. У меня есть бобы, которые помешают тебе превращаться в ночную фею.
— А кто же тогда будет зажигать звезды?
— Какая разница? — пожала плечами ведьма. — Это не наша проблема.
— И кем я буду по ночам?
— Просто принцессой Стефани. — Ведьма ухмыльнулась своей ужасной чернозубой ведьминой ухмылкой.
— Но если я не ночная фея, то чья же тогда принцесса?
— «Чейная я тогда принцесса»! — Ведьма и с грамматикой поступила совершенно по-ведьмински, но призадумалась. — Хм. Полагаю, если ты не ночная фея, то и принцессой быть не можешь. Будешь Просто Стефани.
Стефани задумалась. Она не была уверена, что хочет быть Просто Стефани. С одной стороны, так определенно проще. С другой, что будут делать без нее звезды? И, кроме
