Молот Тора - Юрий Павлович Вяземский
– Скажу также о ловачах с шелонцами, – продолжал старый ильмень. – Мы издревле с ними одним богам поклонялись. А теперь их дети, братья и сестры томятся у нас в загонах, и ильменей вы поставили их охранять. Ловачи и шелонцы люди воинственные. Они тоже могут на нас напасть, и большая распря возникнет. Кому это надо?
– Теперь о волхах и Угоняе, – говорил Сотко. – Волхи наши соседи и славный народ. А про Угоняя что вам сказать? Скажу, как у нас в народе говорят. У нас говорят: разбери всю деревню, только старосту не тронь! А он, Угоняй, своего племенного старейшину выжил и сел на его место. Брови-то собольи, а глаза воровьи. Это тоже про него сказано. Стоит вам отвернуться, как он тайно от вас начинает охотиться за рабами, вам о том не докладывает и всю добычу забирает себе. Не только среди ловачей и шелонцев гуляет, но и нас, ильменей, треплет, хотя вы ему заповедали. Он и своих соплеменников не прочь пощипать, особенно бедных – голодному волку и жук мясо. А от жадности всегда голодный.
– Язык свищет, на себя ищет! Вы тоже на нас лезете! – не удержался и вскричал Угоняй, но шага вперед не сделал.
– Тут он правду сказал, – согласился с ним ильменский жрец. – Те наши люди, у которых детей и жен похватали, тоже волхов лохматят, чтобы затем на своих обменять. И потом: он у себя сеет, а мы тоже жнем. И у нас развелись свои угоняи. На владык и на старцев брешут и скалятся: мы бо гостомыслы, у гостей наших в услужении, а вы чье, старичье? Некоторые из них с Угоняевой стаей свылись и теперь заодно. Большое нестроение вижу. И Угоняй твой – первый тому виновник!
Так говорил Сотко, и его переводили не только Пелга, но и Вышан, потому что непросто переводить поговорки.
Тут Угоняй сделал три шага вперед и поднял руку, прося у Эйнара, чтобы тот дал ему слово. Но Эйнар покачал головой, подозвал к себе Грима Копченого и что-то шепнул тому на ухо. Грим ушел в дом. А Эйнар спрашивает у посланцев:
– Из волхов помимо моего Угоняя кто-то хочет сказать? – Слово «моего» Эйнар будто сквозь зубы процедил.
От волхов заговорил Ждан, из Остромирова рода. Он долго говорил. Сначала он стал рассказывать о том, как ладно жили волхи во времена предков и как славно ими управляли старейшины. Когда Эйнар прервал его и велел говорить о нынешних временах, Ждан принялся расхваливать старейшину Остромира и обличать захватчика Угоняя, обзывая его теми нехорошими словами, которые северянин себе не позволит, а словене кидают друг другу, будто играют в мяч. Пелга такие слова не переводил, а Вышан пытался перевести, но у него получалось неточно.
Несколько раз Угоняй, видя, как Эйнар хмурится, вскидывал руку, прося слова. Но Эйнар не обращал на него внимания. И тогда Угоняй воскликнул:
– Я, может быть, и говнюк. Но этот старый пердун Остромир совсем из ума выжил! Он еле волочит ноги. Куда ему править народом? Вместо себя он прислал этого жопосвиста.
Выкрикивая это, Угоняй сделал еще два шага вперед.
Как раз в это время из дома вышел Грим Копченый. В руках он нес цепь. Эйнар ему молча кивнул. Тогда Грим и его брат Свейн Рыло подходят к Угоняю. Свейн заходит сзади, Грим протягивает ему один конец цепи, и они обматывают цепь вокруг Угоняевой шеи. А потом тянут волхского гостомысла к Эйнару и вручают тому оба конца цепи. Эйнар складывает их и говорит:
– Разве тебе не известно, что я слов на ветер никогда не бросаю? Я ведь сказал: сделаешь шаг – на цепь посажу. А ты сколько шагов сделал?
Угоняй попытался ему ответить. Но Эйнар, потянув за концы, так затянул цепь, что у волха перехватило дыхание.
Эйнар же говорит:
– Я тут вижу нашего верного слугу ладогу. А рядом с ним ильмерь. Вы, вису-народ, на кого жалуетесь?
Ладога и ильмерь молчали, опустив глаза.
– Не бойтесь. Мой пес теперь на цепи, – сказал Эйнар и несколько раз потряс цепью, от чего Угоняева голова несколько раз мотнулась из стороны в сторону. – Ничего не хотите добавить?
– Тут всё… Они уже… – заговорил ладога. Его звали Иро, и он у ладоги был старостой. Он уже четвертый год вместе с людьми Эйнара плавал по Итиль-Эльву и научился северному языку, но говорил кое-как. – Добавить?.. Можно… Раньше словене и вису-народ дружно жили… Теперь – плохо…
Так запинался Иро. А стоявший рядом с ним ильмерь на каждое его слово кивал.
Наступило молчание.
Первым заговорил Хельги, который спросил:
– Ты его не придушишь? – И покосился на Угоняя.
– Тебе его жалко? – строго спросил Эйнар.
– Это твой пес, – ответил Хельги и весело улыбнулся.
Эйнар тогда подозвал Грима и приказал ему отвести Угоняя в овчарню. Потом обратился к посланцам и всем велел ждать во дворе, пока он со своими друзьями будет совещаться.
4
В доме веринги собрались за главным столом: три предводителя и те, кто на пирах с ними вместе сидели.
Первым делом Эйнар обратился к Ингвару и так сказал:
– Сон твой, Ингвар, как всегда в руку. Только в нем, как мне помнится, они не только просили у нас защиты, но предлагали ими владеть и обещали быть нам верными слугами.
Ингвар молчал, разглядывая свои руки, которые положил на стол.
– Ты, Знающий Наперед, что нам всем посоветуешь? – спросил Эйнар.
Ингвар улыбнулся и стал смотреть в сторону Эйнара, но будто мимо него.
– Ладно, – сказал Эйнар и обратился к другим сидевшим за столом: – Вы все слышали их просьбы. Но, прежде чем мы примем решение о том, как им ответить, давайте сначала еще раз посмотрим, что они нам предлагают взамен. Ведь, как говорит наш Берси: где подарок, там и отдарок. Вот эти их отдарки я предлагаю взвесить и оценить, как торговые люди делают.
Все, кроме Ингвара, согласно кивнули. И прежде других Берси Сильный. А Эйнар посмотрел на Отара Служанку; тот на Эйнаровом корабле был кузнецом, а во время обсуждений был у Эйнара секретарием, как
