Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
Ханна, вспомнив недавнее ограбление, думает, что у соседа есть все основания бояться. Однако сама ситуация ее тревожит.
– Ну вот, мы в ловушке.
– Ага, в загробном мире. Прости.
Ханна тяжело вздыхает.
– С тобой такое тоже раньше случалось?
Дэн смущается:
– Бывало раз-другой. Прости, честно.
– Да ты же не виноват, – цедит Ханна сквозь зубы.
– Чтобы уж совсем цирк устроить, – предлагает Дэн, – давай попросим Лорен, чтобы она нас через почтовый ящик пиццей кормила?
Настроения шутить у Ханны нет. На вечеринку она не попадет или, по крайней мере, сильно опоздает, и сама ситуация ужасно неловкая. Ханна напоминает себе, что если бы она не забрела по ошибке к Дэну, то и он не оказался бы в подъезде без ключей. У него тоже есть все основания злиться, а его это будто бы и не волнует.
– Твой сосед точно скоро вернется? – спрашивает она.
– Ага, – отвечает он, – наверное.
– Наверное и точно – разные вещи.
Она думает, что надо бы вызвать слесаря, вот только на слесаря у нее нет денег, а так как Ханна очутилась тут отчасти по собственной вине, просить Дэна заплатить она считает несправедливым. Она устанавливает для себя крайний срок: если сосед Дэна не вернется в течение часа (целого часа!), она предложит вызвать слесаря. Не жить же ей теперь в этом коридоре.
Ну а пока Ханна усаживается на пол и приваливается к стене. Немного погодя Дэн садится напротив.
– Еще повезло, – говорит Ханна, – что мне в туалет не надо.
– Да, это была бы проблемка, – отвечает Дэн.
А еще, думает Ханна, повезло, что он не убийца и не насильник (по крайней мере, на первый взгляд). Она вытаскивает из сумки бутылку вина – за это розе она выложила в магазине на углу пять фунтов – и спрашивает:
– Будешь?
Недавно Ханна пришла к выводу, что от алкоголя ей хуже не станет, и снова начала пить. Ежедневная доза сертралина сократилась, и единственный побочный эффект от того, что она совмещает лекарства с алкоголем, – это сонливость.
Некоторое время они по очереди отхлебывают из бутылки.
– Ты давно тут живешь? – интересуется Ханна.
– Два года, – отвечает он, – как диплом получил, так и поселился тут. Мне захотелось в Лондоне остаться, а тут аренда невысокая.
Как выясняется, он изучал промышленный дизайн в университете Брунеля, а сейчас занимается компьютерным дизайном в телекомпании, которая расположена в Ламбете (Ханна отмечает про себя, что это недалеко от того места, где работает Элис). Ханна слышала о нескольких фильмах, над которыми он работал, и приятно удивлена. Работа у него одновременно креативная и интеллектуальная – как раз то, что ее привлекает.
Потом Дэн принимается расспрашивать о ней самой, и Ханна рассказывает о доме в Нисдене, после чего приходится упомянуть, что университет она окончила на год позже ее ровесников и поэтому поселилась не с ними. Дэн продолжает расспросы, и внезапно Ханна понимает, что должна либо соврать, либо обьяснить, почему уходила в академический отпуск. Натурально, она решает соврать – наплетет чего-нибудь про семейные проблемы, или про тяжелую форму мононуклеоза, или про проваленные экзамены.
Но, раздумывая, какую версию выбрать (Ханна рассказывает разные в зависимости от собеседника, и любимой версии у нее еще не появилось), Ханна колеблется. Что, если она один-единственный раз в кои-то веки скажет правду? Она почти осознает, что таким образом бросает себе вызов: «Расскажи вот этому, всего одному человеку, ведь больше ты его не увидишь. Пускай этот парень будет пробным шаром». Ханна посмотрит, как он к этому отнесется, и таким образом спрогнозирует отношение остальных. Если она заметит в нем страх или отвращение, то больше в жизни никому не расскажет, зато никто не скажет, что она не пыталась. И что она трусиха.
– Я на первом курсе заболела, – медленно начинает она. В голосе у нее звучит вызов, Ханна и сама это слышит. Она ждет, что он осудит ее. – Тяжело заболела. Сначала перестала спать, а после все словно развинтилось и развалилось. – Ханна умолкает, собирается с силами и заставляет себя вновь заговорить: – Сама я не понимала, что больна, поэтому все становилось хуже и хуже. И в конце концов я… вроде как потеряла нить.
– Потеряла нить? Как это? – не понимает Дэн. – В смысле, перенервничала?
– Ну да, практически, – отвечает Ханна, – и меня положили в психиатрическую лечебницу.
– О господи! – восклицает Дэн. – Такого поворота я не ждал.
– Да уж, – кивает Ханна, – неожиданно вышло.
– Вот ужас, наверное. Очень сочувствую. – Он слегка подается вперед: – Что же ты ощущала?
Его отклик, такой искренний и простодушный, трогает Ханну и удивляет. Ее ровесники обычно еще не умеют деликатно обсуждать болезненные темы. В прошлом году, когда Сантъяго рассказала Ханне, что ее мать больна раком, Ханна не знала, как на это ответить, и больше всего думала о том, как бы по неосторожности не сказать чего-нибудь обидного и не ранить чувства Сантъяго.
А вот Дэн, похоже, никакой неловкости не испытывает. В его присутствии у Ханны зарождается слабая, неведомая доселе надежда, что, возможно, ее болезнь не вечно будет плестись за ней. Она честно пытается описать, каково это – утратить связь с реальностью, и Дэн внимательно слушает.
– А сейчас ты выздоровела? – спрашивает он наконец.
– Да, – помолчав, говорит Ханна, – я несколько недель пролежала в больнице, а потом еще дома шесть месяцев сидела. И только после вернулась в университет. Но на самом деле полностью оно не прошло. Я теперь вечно буду начеку, чтобы при первых же признаках поймать его.
Облекая свою историю в слова, Ханна понимает, какую утомительную работу ей приходится проделывать. Она изо всех сил старалась выздороветь, да и сейчас старается. Хотя оланзапин ей больше не требуется, сертралин она принимает каждый вечер, а чтобы избавиться от приступов тревоги, еще и диазепам. Ханна тщательно отслеживает собственное настроение и, если чересчур взволнована или переутомлена, отменяет все планы. Она пытается побольше отдыхать и раз в месяц звонит психиатру и рассказывает о самочувствии.
– Вообще-то это как работа на полную ставку, – признается она однажды Кеми, – называется «не сойди с ума».
– Вот только тебе за нее никто не платит, – отвечает Кеми, – поэтому больше похоже на хобби.
И сейчас Ханна говорит Дэну:
– Уберечь себя от психоза – своего рода парадокс. При психозе ты совершенно теряешь связь с реальностью и способность определить, что настоящее, а что нет. Поэтому часть меня вечно задается вопросом, не случилось ли этого уже? Может, уже поздно и я просто что-то упустила.
– Жутковато звучит.
– Это точно.
Когда Ханну выписали из больницы, ей порой казалось,
