Голец Тонмэй - Андрей Васильевич Кривошапкин
Не всегда удачна охота в горах. Да и живность в них повстречается редко. Даже в таких случаях Илкэни не оставался без дел. Его необычный слух улавливал едва слышный шорох под копытцами обитателей гор. В таких случаях, бывало, Тонмэй с Илкэни устраивали засаду. Время тянулось медленно. Тонмэй спрашивал, что слышно? Сын отвечал, что приближаются трое уямканов. В самом деле, вскоре появлялись грациозные уямканы…
Илкэни бесподобный наездник, может обуздать любого самого неукротимого оленя. Ни один олень не сбросил его со спины, столь велика его ловкость.
Тонмэй в глубине души надеется, что Илкэни вернется… Но о своей уверенности никому, даже матери Нелтэк, не говорит, чтобы не сглазить…
Тонмэй выбрался наружу. Эку с надеждой прислушивается к шагам мужа. Ей чудится, что вот он зайдет и скажет какое-либо ободряющее слово про Илкэни.
– Эне, а Илкэни все еще нет? – из своего полога выглянула румяная Нелтэк.
– Нет, дочка. Скоро зайдет, вот увидишь, – мать желаемое выдает за действительное. Нелтэк это поняла, тяжко вздохнула:
– О гудейлэдин![103]
Нелтэк выбралась из полога уже переодетая. Вышла из чора, но вскоре вернулась.
– Ама идет со стороны речки.
Мать положила на застилку плоский стол, принялась готовить завтрак. Нелтэк вытащила из-под дальней стенки чонгала студеное молоко. Умело и быстро заготовила сбивное молоко – керчек[104].
Отец, зайдя, молча прошел к своему месту.
– Походил вдоль речки на всякий случай, – тихо проронил он.
Мать Нелтэк налила чай, сдобрила его оленьим молоком. А сама Нелтэк поставила на стол густое белое сбивное молоко.
– Илкэни любит керчех, – вырвалось у нее.
– Тайхасыт, как назло, тоже молчит. Хоть бы поскулил чуть-чуть, и то облегчение было бы, – вздохнула мать Нелтэк.
В это время, словно услышав слова хозяйки, Тайахсыт заскулил.
Домочадцы притихли. Тайахсыт завилял хвостом. Так он делал при добром духе. Тонмэй с просветлевшим лицом взглянул на жену и дочь:
– Идет Илкэни. Чую по тому, как скулит Тайахсыт и, видно, уже виляет хвостом.
Женщины, счастливые, заулыбались.
– Тайахсыт! Заждался меня, да? – это голос Илкэни.
Открывается полог и, как всегда, быстро заходит Илкэни…
Мать со слезами на глазах, обняла его.
– Как ты напугал нас, сынок…
Отец молча встретил сына, словно он никуда и не отлучался. У ламутов сдержанность в проявлении эмоций заложена в крови. Это завидное качество мужчин. Женщины более раскованы, но и они умеют сдерживать себя.
Нелтэк, сама дитя, обняла брата.
Отец едва заметно кивнул дочери, когда она обернулась к нему. Она поняла и вышла.
Ламуты умны от природы. Умеют общаться между собой мимикой, жестами, взглядами.
Нелтэк обежала соседей и сообщила всем радостную весть: вернулся Илкэни. Быстро прибежала обратно. Тут же вынула из-под дальней стены чонгала сбивное оленье молоко и поставила перед братом.
– О, керчек! – воскликнул брат и быстро стал есть.
Родители и сестра поняли, насколько проголодался он.
Постепенно потянулись соседи. Они пришли услышать новости от самого Илкэни.
Когда все собрались, Тонмэй заговорил:
– Илкэни, когда ты исчез, мы потеряли покой. Повсюду искали, а тебя нигде нет, как будто улетучился. Ни следов твоих, ничего не обнаружили. К тому же седло твое на месте. Где ты был? Что случилось?
Илкэни смутился. Слегка покраснел от осознания того, что мать, отца, сестру, братьев и всех сородичей заставил переживать.
– Сознаюсь, мне неудобно перед всеми вами, – сказал он.
– Мы рады, что ты живой и невредимый сидишь перед нами, – за всех отозвался дедушка Дэгэлэн Дэги.
– Я расскажу по порядку. Позавчера взял свой аката[105] с пятью стрелами и пошел вверх по речке. Думал, скоро вернуться. Заодно искал глазами следы. Довольно далеко зашел. Тут на склоне скалы увидел уямканов. Их было трое. Стал подниматься. Тороплюсь, конечно. До скалы пошел лесом, чтоб себя не обнаружить.
Чуть выше подножия скалы лежит большой каменный валун. Вдруг передо мной упал небольшой камень. Потом второй. Вдруг ушам своим не поверил: услышал громкий хохот. Поднимаю глаза на валун. А там на самой макушке сидит большой черный человек с длинными волосами. Я перепугался. Понял, что это тот, чьи следы мы видели. Стою, значит, молча, и слежу, что будет дальше. На всякий случай снял со спины аката с одной стрелой. Но не хочется пускать в него стрелу. Что-то меня сдерживает. И тут черный человек куда-то исчез. Я даже не заметил, куда он делся. Вдруг вижу, как тот легко и быстро бежит по краю опушки. Бежал огромными прыжками. Волосы развевались, как на ветру.
Слушая рассказ, все заволновались. Стало понятно, появился по-настоящему опасный сосед.
– А дальше что было? – спросил Нэргэт.
– Я побежал за ним. А тот часто поворачивается и смеется. Очень быстрый в беге.
– Разве ты не испугался?
– Почему-то первый испуг прошел. Меня успокоило то, что он смеется. Дурной или злой так бы себя не повел.
– А почему ты за ним побежал?
– Сам не знаю. Наверное, чтоб узнать, кто он.
– Вернулся бы к нам и рассказал.
– Думал, что если отстану, то больше он нам не покажется.
Ламуты, слушая молодого сородича, охали и вздыхали.
– А дальше что было?
– Он убежал от меня. Долго по лесу бродил, надеясь снова его увидеть. Уже вечерело. Решил подняться на склон скалы. Сверху все видно, как на ладони. Не заметил даже, как высоко поднялся.
Нежданно из-за каменного выступа выскочили уямканы. Выхватил аката и одной стрелой попал в одного. Остальные двое ушли. Но мне и одного достаточно. Пока возился с тушей, уже настали сумерки.
Вниз покатить невозможно из-за груды камней. Пришлось самому тащить. Вниз к речке спустился уже в темноте. Чувствую, сильно устал и проголодался. Принялся свежевать тушу. Это был ганита[106]. Печенку съел сырой. Часть мяса потащил на себе. Хорошо, что взял с собой кожаный мешок. Остальную часть оставил. Мне думалось, что тот бегун-хохотун снова появится. Пускай, думаю, ему останется.
– Это Дух Гольца угостил тебя мясом и печенкой этого уямкана, – заключил дедушка Дэгэлэн Дэги.
– Видно, так. Поев печенки, сразу почувствовал прилив сил.
– То-то, – тихонько засмеялся старец. – Ты, сынок, правильно поступил, что оставил часть туши. Тому тоже надо чем-то подкрепиться.
– Когда ты повернул обратно, тот, однако, наверняка вернулся туда, где ты оставил мясо, – одобрительно говорит отец.
– Всю ночь шел обратно. Оказывается, пока бежал за черным человеком, не заметил, как далеко ушел.
– Какой опасности ты подверг себя, Илкэни. Зачем гонялся? Если бы он напал на тебя? Ты думал об этом?! – сурово посмотрел на брата Апанас.
– А по мне, Илкэни проявил себя как истинный ламут.
