Мирза Ибрагимов - Наступит день
Об аресте Фридуна Ризе Гахрамани сообщила Ферида. В первую минуту он так растерялся, что даже не сразу понял, что сказала ему плачущая Ферида. Он молча стоял, застыв на месте. Но, вспомнив о том, что такая же участь может постигнуть и других товарищей, особенно Курд Ахмеда, Риза начал действовать. Он назначил срочное собрание товарищей в доме старика Саркиса, где скрывался Арам Симонян. Об этом он поручил Фериде немедленно сообщить Курд Ахмеду и Серхану.
Первым на собрание, которое происходило в погребе, пришел сам Риза. Он сообщил Араму об аресте Фридуна. Это известие ошеломило Арама.
- Мы должны спасти его любой ценой! - воскликнул он. - Завтра я переоденусь и выйду в город. Надо действовать! Так, отсиживаясь по подвалам, мы можем потерять поодиночке всех товарищей!
- Выкинь эти бредни из головы! - резко прервал его Риза Гахрамани. Если арестуют тебя, заключенным в тюрьме не станет легче. Нужна сугубая осторожность.
- А как же быть? - нетерпеливо спросил Арам. - Сидеть и спокойно смотреть, как вешают наших товарищей?!
- Что поделаешь, - тихо, но решительно сказал Риза Гахрамани. Выходит, что без жертв не обойдешься.
Когда собрались Курд Ахмед, Ферида и Серхан, Риза Гахрамани сразу приступил к делу:
- Мне кажется, что некоторые товарищи, до сих пор шедшие впереди и руководившие нами, должны хотя бы временно укрыться. Я имею в виду в первую очередь Курд Ахмеда. Предлагаю ему выехать из Тегерана.
- Предложение разумное! - первым высказался Серхан.
- Хорошо! - сказал Курд Ахмед с усилием. - Я попрошу у Хикмата Исфагани разрешения и поеду на север. Кстати там у нас есть кое-какие дела. Руководство нашей организацией в Тегеране будет осуществлять Риза Гахрамани. Помните одно: наступление деспотии и реакции ни в коем случае не должно ослаблять пашу борьбу.
- Наоборот, - возбужденно заговорила Ферида. - Я чувствую себя так, будто сейчас должна идти в открытый бой.
- Но пока что - терпение и выдержка! - заключил Курд Ахмед.
Прощаясь, товарищи расцеловались.
Все мысли Ризы Гахрамани были с Фридуном. Надо было что-то делать, срочно принять меры, хотя бы для того, чтобы задержать следствие по его делу. Иначе оно будет рассматриваться вместе с делом первой партии арестованных, на спасение которых от смертной казни не было надежды. Всякий, кого вздумали бы судить с ними, заранее обречен.
Риза побежал искать сертиба Селими.
Узнав, что Селими находится в доме Хикмата Исфагани, Гахрамани поспешил туда. Привратнику он сказал, что по неотложному делу должен видеть Шамсию-ханум.
Выслушав Гахрамани, Шамсия сильно взволновалась.
- Хорошо! - после некоторого раздумья сказала она. - Дело ранее арестованных находится у серхенга Сефаи. Это близкий приятель моего отца. Я поговорю с отцом, постараюсь уговорить его повлиять на серхенга. Наконец, я сама отправлюсь к серхенгу.
- Как по-вашему, ханум, стоит ли сказать об этом и Селими? - спросил Риза. - Удастся ему что-нибудь сделать?
- Что может сделать господин Селими? - с горечью возразила Шамсия. - Он сам еле носит голову на плечах.
- Но что же нам делать, ханум? - с тревогой спросил он. - Значит, надежда только на вас?
- Я сделаю все, что в моих силах! - ответила сердечно девушка.
- Я рассчитываю на вас, ханум.
Прощаясь с ней, Гахрамани задержался на секунду.
- У меня к вам просьба, - сказал он. - Не говорите пока о происшедшем Судабе-ханум.
Проводив Гахрамани, Шамсия тотчас же направилась к отцу, который полулежал на оттоманке и о чем-то напряженно думал. По выражению его лица девушка поняла, что отец чем-то расстроен.
- О чем ты так задумался, папа? - спросила она, обняв отца, и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
- Я думаю о том, дочь моя, как бы не упустить из рук ста тысяч туманов, - просто ответил Хикмат Исфагани.
Шамсия, обычно не выносившая разговоров о торговле и деньгах, притворилась заинтересованной.
- Какие сто тысяч, папочка?
Хикмату Исфагани было приятно, что в его дочери наконец-то проснулся интерес к таким прозаическим вещам. Он объяснил себе эту перемену тем, что дочь взрослеет.
- При поддержке мистера Томаса я закупил в английском торговом представительстве сто тонн сахара. Я его запрятал и начал закупать весь сахар, какой только был на рынке, рассчитывая на каждой тонне заработать по нескольку сот туманов. Как раз в это время выяснилось, что советское торговое представительство получило большую партию сахара. Если этот сахар будет выпущен на рынок, я погиб. Я потеряю не только сто тысяч туманов прибыли, но еще понесу большой убыток.
- А ты закупи сахар и у русских, - простодушно посоветовала девушка.
- Вот в том-то и вопрос, - продадут ли русские этот сахар мне? Они подымут крик, что нельзя создавать монопольное положение на рынке, нельзя оставлять население без сахара и так далее. Всего, что они могут сказать, нельзя и предвидеть.
Хикмат Исфагани бросил на дочь косой взгляд.
- Хорошей торговле ты меня учишь! Рассказывай лучше о своем деле... Зачем пришла?
Шамсия снова бросилась обнимать отца.
- Обещай, что исполнишь мою просьбу, какая бы она ни была.
- Раньше скажи, что за просьба.
- Нет, обещай, потом скажу.
- Ладно, говори!
Шамсия рассказала, что ни за что ни про что арестовали ее учителя и добавила, что у бедняги остались дома мать и сестры.
- Жалко их, - продолжала она. - Поговори с серхенгом Сефаи, чтобы он выделил дело учителя и разобрал его отдельно...
При этих словах Хикмат Исфагани отстранил от себя дочь.
- Я не могу вмешиваться в эти дела. И ты не впутывайся! Займись-ка лучше чем-нибудь другим.
- Нет, папочка! - сквозь слезы заговорила девушка. - Ты должен это сделать! Разве ради тебя я не готова пожертвовать собой? Если спасешь Фридуна, это может тебе еще когда-нибудь пригодиться... Серхенг ни за что не откажет тебе. Ведь он тебе друг, папа.
- Не откажет! Друг! - проворчал Хикмат Исфагани. - Как бы не так! Сказать легко!..
Потом он поднялся и добавил, сердито глядя в глаза дочери:
- У меня нет никаких друзей. Все они друзья не мне, а моим деньгам. Вот им! Видишь! Им!.. - при этом он вынул из кармана пачку денег и, помахав ими в воздухе, швырнул на стол. - Видишь, этому они друзья! "Друг серхенг Сефаи устроит!.." Знаю, как он устроит! Одна его улыбка обходится мне в тысячу туманов. А за этакое дело он сдерет с меня десять, двадцать тысяч туманов, - И он неистово закричал: - Нет, нет! Я не швыряю денег на ветер!
По выражению лица Хикмата Исфагани девушка поняла, что он действительно палец о палец не ударит для этого дела, и в ее голове мелькнула рискованная мысль.
- Ты должен это сделать, папа! Понимаешь, должен! - настойчиво проговорила она. Тут замешано и мое имя... А это может коснуться и тебя...
Сказав это, она закрыла лицо руками,
Хикмата Исфагани объяли удивление и страх. Он шагнул к дочери и взял ее за руку.
- Или... или... - начал он заплетающимся языком и, испугавшись своей собственной мысли, замолчал. Губы его дрожали. Только теперь поняла Шамсия, на какой опасный шаг она решилась. От стыда и испуга по ее телу пробежал неприятный холодок. Поняв мысль отца, она стала искать способ, как придать иное толкование своему признанию. Тут, подобно утопающему, который хватается за соломинку, она вдруг вспомнила Судабу.
- Фридун возлюбленный Судабы, а она моя лучшая подруга.
Хикмат Исфагани облегченно вздохнул.
- Раз он возлюбленный Судабы, пусть это дело и улаживает господин Хакимульмульк. Мне нет до них дела! - сказал он резко. Но затем на лице его появилась лукавая улыбка. - Впрочем, знаешь что, дочка? Иди и будь совершенно спокойна. Я сам поговорю с серхенгом Сефаи... Даю тебе слово, что мы спасем твоего учителя.
Ничего не понимая, Шамсия вышла. Оставшись одна, она долго думала над возникшим у отца замыслом. Но так и не могла разгадать его.
Шамсия сомневалась в искренности отца, ей казалось, что он дал обещание, чтобы только избавиться от ее приставаний и успокоить ее. Эти сомнения зародили в ней смелую мысль - обратиться к серхенгу Сефаи лично. Она верила, что серхенг не в силах будет ей отказать. Это подсказывал ей женский инстинкт.
И, позвонив серхенгу, она сказала, что имеет к нему небольшое дело и ждет его у себя.
Сама того не замечая, она говорила с ним по телефону так, как никогда не говорила с ним раньше. Голос ее звучал по-особому ласково.
Удивленный и обнадеженный тоном девушки, серхенг Сефаи прибыл точно в назначенную минуту.
Шамсия встретила его благоухающая, в нарядном белом платье. Все это произвело на серхенга впечатление приятного сна.
- Мне кажется, что и тем, кто потерял всякую надежду, иногда улыбается счастье, - проговорил серхенг с нежностью.
Шамсия заявила, что она всегда питала к нему уважение, и приказала лакею накрыть обед на двоих.
После обеда девушка открылась ему во всем и добавила:
