Все их деньги - Анна Теплицкая
Я лежал и разглядывал потолок своей любимой берлоги в Голиковском переулке, которую особо нигде не светил. Последнее время водил сюда только Светку, ну и ещё парочка бедняжек тут побывала. Настроением берложка сильно отличалась от нашего с Эллой особняка в четыре тысячи квадратов, где я ссал в золотой унитаз. Это была такая холостяцкая хата для любовных утех с большим джакузи посередине комнаты и зеркальным потолком.
– Только с тобой мне спокойно на душе, Свет, – повернувшись, я ласково потрепал её за щёчку. Щёчки у Светы были румяные, как у ребенка. Она вообще была такая светлая девочка, чистая и наивная, как и при первой нашей встрече в две тысячи шестнадцатом году.
В тот год мы с корешами взяли привычку собираться в грузинском ресторане «Казбек», том самом, возле Краснопресненской набережной. Она похожа на старую квартиру Авлабара, где ещё балконы такие, висячие. Этнически это не грузинский район, там много езидов, и, по сути, все воры старые оттуда, их там половина района было: Шакро молодой, дед Хасан, Тоточья, Лимон. В «Казбеке» мне было уютно, навевало воспоминания о прошлом. Сидим, короче, играем в нарды, я и Нахалёнок – мой семейник по Воркуте.
Подошла официантка, я заказал чёрный чай, а Нахалёнок – кипяток.
– Начифирился, – объяснил он ей. Света, а это была она, равнодушно пожала плечами.
Пока мы играли, она стояла около барной стойки и внимательно наблюдала.
– Сколько партий я проиграл? – спросил Нахалёнок.
– Пока три.
Нахаленок сверился со счетом и поперхнулся:
– Две же! Михеич, чего заливаешь?
– Чтобы тебя на**ать, чего непонятного.
Когда Нахаленёк вышел в туалет, Света сразу оказалась рядом со мной, как будто ждала этого момента:
– Это же нарды?
– Да.
– А в прошлый раз вы играли в домино, да?
Я попытался вспомнить прошлую посиделку: вроде, мы собирались с Гешей и Семёнычем, и каждый за себя рубились в закрывашку.
– Почему спрашиваешь?
Она вскинула голову и гордо сказала:
– Я тоже в домино играю. Меня дедушка учил.
– Хочешь сыграть, что ли? – хмыкнул я.
– Можно, – она улыбнулась и предупредила. – Только я очень хорошо играю.
– Ну, тогда я играть не буду… – притворно вздохнул я. – Стыдно мне женщине проигрывать.
– Да я вам буду поддаваться!
– Хорошо, раз настаиваешь… садись тогда.
Света встревоженно оглянулась:
– Только не здесь, мне же нельзя, я на работе, и закажите что-нибудь, пожалуйста, а то странно, что я тут так долго стою просто так.
– Скажи Мамии Джоджуа, что мы лясы точим.
– Кто это?
– Ладно, принеси ещё кофе мне, американо.
Через три часа у неё закончилась смена, и мы поехали на юго-запад, там была кальянная одного моего кореша. Когда она села в машину, то заметно задёргалась, поправила платье, которое и так прикрывало тощие колени, и рассеянно смотрела в окно всю поездку. Ромка с интересом пялился на неё через водительское зеркало.
– Чё, Ром. Ты в курсе, что, когда мы подвозим красоточку, ты вдруг начинаешь вести машину как Адам Козлевич? – я подмигнул, и Рома добродушно заулыбался.
– Исправлюсь, шеф!
Я мельком глянул на Свету, но её лица по-прежнему не было видно, даже не понять, слышала ли она нас.
– Ты чего, боишься?
– Нет, не боюсь.
Ехать оставалось минут десять. Пока мы ехали, я то и дело тыкал в стекло: вот мой ресторан, мой отель, мой клуб, а это мы с корешами магазин открыли. Ноль реакции, не впечатлило.
Когда мы прибыли, Света так рьяно открыла дверь, что чуть не вывалилась наружу, я даже подумал, может, она сейчас «ноги сделает», но нет, она подождала, пока я вылезу, и покорно пошла следом.
В заведении почти никого, но я всё равно выбрал столик за шторкой в углу, вытащил домино и рассыпал перед ней костяшки. Она довольно резво их перемешала и из разных мест выбрала семь штук. Я хмыкнул и накрыл ручищей целую горсть, одним движением отбросив ненужные.
Играла Света действительно хорошо, но ни разу не выиграла. Она даже как-то разозлилась, щёки у неё порозовели, пряди волос выбились из прически, но она не обратила на это внимания, а я впервые за долгое время залюбовался.
– Да как это у вас получается? Не понимаю… – пробормотала она, когда я в очередной раз показал ей пустые руки.
– Тебе сколько лет-то, Света?
– Восемнадцать.
– Вот-вот. А я только играю лет сорок.
Она упрямо поджала губы и не ответила. Через десять минут я сказал:
– Давай так, если сейчас я выиграю, поедешь ко мне.
– Хорошо.
Ну, я решил поддаться, хотя для этого мне пришлось незаметно схватить ещё три фишки, иначе проиграть бы всё равно не удалось.
Света округлила глаза:
– Я что, выиграла?
– Да. Счет не видишь что ль?
– Обыграла вас? Серьёзно?
Я притворился разозлённым:
– Серьёзно. Можешь ехать домой. Только фишки собери.
Она надула хорошенькие губки и принялась собирать костяшки, аккуратно переворачивая каждую тыльной стороной, и засовывать их в чёрный кожаный футляр. Футляр этот достался мне от отца, там, если его перевернуть, можно разобрать выцветшие от времени инициалы.
– А я не хочу домой.
Так всё и началось. Я узнал о ней очень много, прежде чем она поняла, что у нас всё серьёзно. Её ранимость просматривалась сразу же, но я смотрел и видел в ней красивую молодую женщину, грудь у нее маленькая, но зад был упругим. «Женская грудь должна вмещаться в мужскую ладонь» – с этим расхожим мнением я всегда соглашался, тем более у Светы были сиськи шлюхи: она не носила лифчик и из-за этого соски торчали под любым нарядом. Из-за контраста с обликом хорошей девочки эти соски привлекали внимание ещё больше. Чувствовалась в ней какая-то скрытая блудливость, которая меня пленила. Не люблю я женщин, в которых загадки нет, а в ней была, она прятала эту блудливость очень хорошо, так хорошо, что мне захотелось вытащить её на поверхность. Я видел её в движениях и походке. Остальные мужчины не замечали этого, но я-то знал, и это сильно цепляло, что аж не расцепить. Мы встречались долго по моим меркам, года три, и не афишировали отношения, но вскоре слишком
