Госпожа Юме - Георгий Андреевич Давыдов

Что-то плел про послеполуденный отдых Фавна, смеялась и просила загипнотизировать, как я умею, чтобы Музей нового западного искусства (вернемся от Востока к Западу, ха-ха) — Сам не прочь воссоздать коллекции Щукина и Морозова в Москве («Он знает, кто это?» — «Просветим»). Главное — ты ослепительна. И разве не странно, говорил я, когда возвращались к себе (я чуть заваливался — спирт тянет вниз, только спиритус вверх), что им (кому — спросила — им?), да всем, с позволения, свиноподобиям (благоразумно не оспорила формулировку) явлена Диана из Пуатье, а они… в союзе, например, скульпторов четыреста человек — но Диана (пробовала меня урезонить) не носила очков, — ха! (последовала справка об изобретении стеклышек на обольстительные глазки в тринадцатом веке, об увеличительном изумруде Нерона) — только зачем Фальк умер? зачем Толя Зверев? как шваль надоела… «Не буйствуй, пришли».

Якобы заснул в кресле, как ты уверяла, бормотал абракадабру, значит, за­снул, значит, органон требует сна — нет, спать не буду, мой праздник, мой фейерверк, а тебе по барабану. Устала? А с Борей ворковать не устала? Сама, пожалуйста, ложись, но мне глупо куковать, пока ты спишь, сейчас обзвоню всех, кто не спит, пойдем шататься, но вообще органон требует кое-чего другого. Я пом­ню тот день. Вернее, апрельское утро, восьмого числа. Ты была ненасытна, о, ненасытна — я был владельцем пламени, выдумки плоти, всего, всего — а потом ты сказала, что заболела. Почти беззаботно. Потому что почти как простуда. Придавят чем надо. Даже сможешь — я же не прочь? — поспособствовать продолжению моего рода. Необходимо верить. Операбельно. Красная химия. Белая химия. Гражданская война, Вернье бы так назвал? — смеяться ты не разучилась. Может, в Европе? Рифма в ответ классическая. Лучи. Лысая голова. Парик. Травы не так уж бессмысленны. Питье из лягушек (эвфемизм, иначе меня стошнит). К старцам не кинулись (там сумасшедших без нас). Голосовые связки потеряли верхние ноты (а ты что хотел? — химиотерапия жжет, пусть жжет). Хорошо, дети выросли. Надеюсь, он тебя не пришьет, если что. Вдруг, если что, эти гады за тебя опять возьмутся? Угодишь на Колыму. Зато полезно для монографии. Хотелось бы посмотреть, как ты снова куролесишь у Пиотровского. Это правда, залезал внутрь саркофага мумии? Одна знакомая француженка, владела кафешками в Москве, у нее тоже случилось такое, устроила последний бал, но никто ничего, думали — просто веселье, а ей хотелось, чтобы запомнили ее, как была всегда, молодой, и волосы, как нити золота. Нет, не хочу. Устала. Я давно говорила, что устаю, ты не верил, ахинею про виноград. Жизнь действительно не длинней фильма. Типус, если будешь реветь, мне тоже? Всегда буду с тобой, разве не понял? Даже могу отдать тебя другой. Я хочу, чтобы ты был счастливый. Вдруг это тоже буду я. Если доктрина какого-то психоза, психоза, вот, вспомнила, — метемпсихоза — не врет. Надо договориться о кодовом слове, чтобы меня узнал. Как у спиритов. Давай подберем. Что-нибудь простое. С ацетальдегиддегидрогеназом в новой жизни не совладаю. Может, вечер? лес? осень? собаки? (почему собаки? господи! почему собаки — я их люблю) может, сон? может, туман? а как тебе свидание? Слушай, я поняла! Надо заранее выучить их по-японски, вряд ли западешь на японочку после меня. Как это все по-японски? Странная игра. Но ты хотела играть. Yūgata, mori, aki, inu, yume, kiri, dēto. Смешноватый язык.

Было, правда, тяжело, когда ночью (не получалось заснуть) сказала: «Зачем всё?» Чтó мне — крикнуть по-японски то, что кричат на всех языках земли, — Kirisuto ga yomingaera reta! — от меня не слишком убедительно — «Ладно. Я пошутила». Но был и «повод для осторожного оптимизма» — не паллиативное вранье врачей, ведь «для осторожного», и даже пустили на побывку (первый взгляд на стену — на месте ли «Мечтали» — боялась, что продам ради тебя). Аппетит и планы. Снова на медвежью дачу, снова тебя на лыжне, или, слушай, в санях по снегу Маттерхорна летел когда-нибудь, поедем? Но я заготовил сюрприз больший, чем Маттерхорн — или ребус тебе не под силу? — господи, не мучай — новый… роман… Терруанэ! Ну не так, чтобы прямо гений — о, мадам, вам непросто угодить — не гений, не договорила, но другие, признай, просто ге. Оттоманка, шаль с астрами, твои глаза, удивительные запястья (да, кое-что осталось, — вытягиваешь руки, — и вообще в одеже товарный вид), кофе с каплей коньяка (изумительно, пользительно) — а сигаретку? — можно, змей! — но как бы (задумываясь, привыкла покусывать дужку) ты перевел «distancée enfume»? — нет, типус, ты соображаешь медленно — «дымчатая даль», дарю.