Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
– И это всё?
– Да почти, остальное я тебе в другой раз расскажу.
– А о чем там?
– Там про маму Ариши и Лёни.
– Ой, расскажи!
– Нет, в следующий раз.
Глава 19
Образцовый день рождения
Когда наконец-то мы уехали в город по моему требованию, уехали от этого противного дедушки, я полностью слилась и объединилась с мамой, всеми своими чувствами готовясь к главному событию недели – походу в театр на балет. Мне нравится, когда танцует Юля Караулова, но балет тоже нравится. И я еще успела заскочить в Дегуны к папе. Но вдруг звонит дедушка. Ну никак нас в покое оставить не может. Ведь от него же уехали! Да. Звонит и говорит, что не позднее понедельника высадит в городе интеллектуальный десант. Он (нет, это неслыханно!) поведет нас с мамой на Никольскую улицу, теперь самую перспективную тусовочную улицу после Арбата времен молодости мамы и Плешки – времен молодости папы. И мама – ну надо же! – согласилась. Ну я ей задам! Приглашает в нашу компанию кого-то, не спросив меня. А я, между прочим, – взрослая. Мне восемь лет. И прошу меня спрашивать. Что это за ответ – как хочешь? Пусть там, в своей деревне с бабушкой сидит. А здесь я не хочу.
Но раз я пропустила этот звонок, пришлось переть на эту Никольскую и по жаре там таскаться. От Василия Блаженного до палат бояр Романовых и далее до эконоваций парка «Зарядье». Но оказывается – это были цветочки. На следующий день дедушка надумал тащить нас в Подгородний. Видите ли, он сам не может оформить свои пенсионные бумаги в банке. Ему обязательно туда маму тащить. Но и тут он не успокоился. Потащил еще в квартиру выстраивать отношения с семьей тетеньки Глафи. Ведь она же теперь замужем за дяденькой Васей. Тоже мне! Нашел новость! Здесь и родовая его квартира, оказывается, и зелень лесочка, изрядно потрепанного новой транспортной развязкой.
По моим представлениям, эта квартира – моя. Здесь я была маленькая, ходила в детский садик, здесь с нами жил наш маленький карась.
Как он появился у нас? Сейчас расскажу. Дедушка Иван с папой пошли в магазин за мороженой рыбой, продавщица взвесила им рыбу и положила в сумку, и они принесли её домой и положили в таз размораживаться. А один карасик ожил, и они его спасли. Купили мне аквариум и подарили вместе с карасем. Какие чужие родословные? Здесь жили мы с мамой. И еще папа с нами жил неразведенный.
Но если бы я там осталась, я бы не встретила Ульяну в детсадике на Фасадной. Ах, Ульяна! Как мы хорошо с тобой справили день рождения в этом году! Следующий свой день рождения я буду справлять по сценарию Ульяны. Как бездарно я провела свой день рождения в том году! Сидела на участке. Мамы не было. Только папа торт привез. А у Ульяны в городе всех посадили на машины. Всех привезли и поместили на батуты. Инструктор объяснил, как падать, чтоб не сломать руку, и после его инструкции мы уже бесились там целый день. А потом был шикарный стол на сорок персон. И семилетние денди в пиджаках в галстучках, и девочки-принцессы церемонно шли к этому столу. Умереть не встать!
Оказывается, по плану дедушки мы в тот же вечер после дня рождения должны были пойти в экосквер на Решетниковское озеро, а потом спать в нашей комнате. Бедный карасик отправился к праотцам. А долго он у нас жил. Мы уже на Фасадную переехали, и мама его навещала раз в неделю покормить.
На третий день мы пошли в поход на весь день через Салослово и Перхушково. А это столько километров, что только к вечеру мы были дома. Ой, бедные мои ноженьки!
Но и это не всё. Далее шел список желательных маршрутов: короткие на утро, часа на два-три – велосерпантин за микрорайоном, например, и походы на целый день от Подгороднего до Переделкина, от Подгорднего до Внуково, от Подгороднего до Барвихи.
– И это всё мне?
– Да, но не за один день, а за месяц. А сверх того – самый упоительный маршрут: от Немчиновки до моего детского сада. После него проход в Ромашково. Мы еще с бабушкой Лидой ходили туда. Твоя мама и тетенька Глафи были маленькие. Солнце высоко. Даже не знали – дойдем или нет? Хорошо, что Дима попался на повороте на своей машине и нас подвез. Так бы, может быть, и не дошли.
Опять дедушка увлекся своей родословной! А я считаю, что родословная – это не основание терроризировать нас ею. Вот привязался! Липучка он – мой дедушка!
– А еще, – не останавливаясь, шпарил дедушка, – могилку Раисы Федоровны найти бы. Сколько она про деревенскую жизнь рассказывала. Да наверно уж не осилим.
– Дед, ты идешь по дороге – иди молча! Чего ты всё болтаешь? Это невозможно! Я убегу!
Почему я летом должна ходить по дорогам как сомнамбула да еще выслушивать какие-то глупости выжившего из ума деда?
– Мы еще Переделкина не касались! А еще Архангельское есть!
Я вообще никого не хочу видеть! Понятно тебе, дед? Хочу быть с мамой и точка! Ну, в Дегуны еще заехать к папе и его бабушке, да к Арише с Леней на Фасадную и к Ульяне, конечно. Но это всё. Больше – никого-никого!
Если еще слово скажет – изобью его!
P.S. Его, пожалуй, еще не изобьешь, не справишься. Ладно. Выкрутимся по-другому. Приеду в Головково, и там бабушку в счет дедушки изобью.
Моя история в деревне – одни слёзы. Больше не хочу. Из позитива – только ожидания папы, выманивание сюда мамы, просьбы отвезти меня, хотя бы к тетеньке Наде. Когда я подросла, я опротестовала все якобы дружбы, предлагаемые мне дедом – Светика, Руди, Колю Аульского. Никого не хочу. И на детскую площадку не хочу. А Руди-соседку терпеть не могу. А закличка тети Нади кончилась самым неожиданным образом: у них народилась Анфиса, и я оказалась не у дел. Твердым остался один адрес: Северные Дегуны.
А мама потерялась между пастором и гештальтом. Сама бы ладно, а то еще и меня втягивает в ссоры уже в родовой квартире потому что я дружить с теткиной дочерью, а брат ревнует ко мне и
