Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк
– Паш, подь сюды! Взбирайся на ящики, а я встану тебе на плечи, – свистнул он напарнику.
Тот, нехотя, выполнил команду.
– Ох, ни фига ж себе кабанюра! – взвыл Тетух от непосильной нагрузки. – Я не битюг орловский таскать тебя на горбу. Так у меня спина до задницы треснет, а дальше я и сам развалюсь.
Остальные члены коллектива с удивлением наблюдали за маневрами «пастухов».
– Дядьки, а что вы делаете? – поинтересовался заинтригованный Мажор.
– Ща объяснительную на твое имя напишу, – гаркнул Лялин, подтягиваясь на платформу. С последней было уже рукой подать до ограждения верхней галереи. Выбравшись наверх, Юрий отправил «лифт» за Паштетом.
Вскоре они уже ощупывали ведущую к выходу металлическую дверь. Ни отверстия для ключа, ни ручки, ни скобы, ни выступа у нее не было – ухватиться просто не за что.
– Защитно-герметическая, – расстроился Лялин. – Стало быть, с той стороны – механизм задраивания.
– Попытка – не пытка, а спрос – не беда, – оскалился Павел. – Коп, отойди-ка в сторонку.
Юрий отступил к перилам, взглянул вниз. «Не дай бог кувыркнуться отсюда, – подумал он про себя. – Надо бы отодвинуть в сторону стол с печкой, а на их место положить мешки с мукой. Береженого бог бережет».
Тетух тем временем разогнался и со всей дури лупанул ногой по двери. Потом еще и еще раз.
– Бесполезняк, Шерлок – копыта не казеные. Дверка на ядерный взрыв рассчитана.
– Остается вариант «Засада», – не сдавался опер. – Забросим сюда шины, сделаем себе лежанки и будем ждать. В сортир и пожрать – строго по очереди. А сейчас спускаемся. Ты занимаешься «дубинками», я репетирую отключение света.
По выражению лиц «овец» было видно, что те не в восторге от происходящего.
– Позвольте поинтересоваться: что у нас происходит? – приподнялся Бурак, отряхивая с себя муку.
– Ищем выход, – раздраженно бросил Паштет. – Пора выбираться из этой задницы.
В помещении воцарилась тишина. «Овцы» бросили работу и с тревогой наблюдали за действиями «пастухов». Те же, забыв о сожителях, погрузились в мир таинственных приготовлений, в котором не было места старикам и детям, слабакам и трусам, перестраховщикам и пацифистам.
Паштет с головой зарылся в ящик с инструментами, устроив последним кастинг на звание «ударного». После недолгих поисков остановился на двусторонних баллонных ключах, год назад найденных под шинами на свалке. Они отвечали всем требованиям, предъявляемым к «головоломкам»: увесистость, набалдашник для гаек на верхней части инструмента и отверстие – на нижней. Оставалось продернуть туда шнур, сделав для руки петлю.
Лялин тем временем экспериментировал в электрощитовой с отключением света в рабочке. Звать кого-то на помощь не стал, так как уже имел печальный опыт. Полгода назад он поручил Джураеву отрубить электроэнергию на момент ремонта поврежденного крысами кабеля. Джамшеда тогда так тряхнуло током, что мужчина потерял координацию – его еще сутки сносило налево. С тех пор работами, связанными с электричеством, Юрий занимался «тихо сам с собою». Пометив красным фломастером нужный рычажок, он захлопнул металлический шкаф и отправился к сожителям, уставшим разгадывать его ребусы.
– Харэ ишачить, мужики! – дал он отмашку. – Давайте лучше отодвинем вправо стол с кухонной утварью, а на его место перенесем мешки с мукой.
– Все страньше и страньше, – процитировал Бурак Алису из Зазеркалья. – Разыгрывается спектакль, не объявленный в программе. Нам, как я понимаю, отводится роль массовки. Может, озвучите наконец свои тайные замыслы?
За обедом Лялин сообщил коллективу, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и они с Пашкой планируют штурм входной двери.
От неожиданности Джамшед выпустил ложку, и та плюхнулась в миску с супом, подняв фонтан брызг. У Мажора от страха округлились глаза. Он хотел что-то сказать, но из горла вырвался лишь слабый хрип.
– Приятный нежданчик, – хмыкнул белорус. – Каждый раз, когда вам с Паштетом приходит в голову очередная гениальная идея, можно услышать два короткиж щелчка – это нервно прикуривают ваши ангелы-хранители.
– А ты, батюшка, что скажешь? – обратился опер к Русичу.
Тот отложил ложку в сторону, провел рукой по бороде сверху вниз. Он всегда так делал, когда его раздирали сомнения.
– Не подняв руки, не перекрестишься. Видно, и впрямь пришло время для решительных действий, – произнес монах тихо. – Господи Премилосердый! Не оставь нас своею милостию, спаси и сохрани рабов Твоих грешных.
– Спасибо за поддержку! – приобнял его Юрий. – Помощь божья нам сегодня ой, как пригодится. И не только божья. Давайте, хлопцы, сделаем так: как только мы с Пашкой подадим вам сигнал, все, кроме Ивана, несутся в комнату отдыха. А ты, Вань, бежишь в электрощитовую, вырубаешь свет и присоединяешься к остальным. Вы плотно закрываете дверь и не высовываетесь до тех пор, пока не поступит команда «отбой». Батюшка, перенеси туда продукты. У вас там должна быть вода, еда и пустые пластиковые бутылки.
– Зачем бутылка? – удивился Джураев.
– Мочиться туда будешь, когда приспичит! – хихикнул Пашка. – Сменки-то у вас нетути.
На Алтунине и так не было лица, а после шутки о сменных штанах у парня начался нервный тик.
– Дядьки, а, может, не надо? – жалобно простонал он. – Если что-то пойдет не так, они же нас поубивают…
Тетух разделял опасения Мажора, но продолжал храбриться, ведь это именно он год назад требовал от сожителей собраться с силами и навалять печенегам.
– Не падайте духом, поручик Алтунин, все у нас будет в елочку.
Последняя реплика Павла напрягла Джамшеда. Не поняв, что она означает, он, на всякий случай, посадил Обаму в загончик, чтоб не искать его при эвакуации.
Бандитов ждали ближе к ночи, а пока взялись за оборудование лежбища на верхней галерее. Паштет выбрался наверх по кабелю, заранее закрепленному за перила смотровой площадки, и поднял наверх платформу с Лялиным. Тот привез покрышки для сооружения топчанов, коробку с сухпайком и водой, холодное оружие, игровое поле с шахматами и карты.
Время шло, а кавказцы не появлялись. Обычно они совершали визиты ближе к полуночи плюс-минус час.
– Боюсь, на сегодня – отбой, – с досадой произнес Юрий. – Ложитесь спать, братушки! Операция «Прорыв» переносится на завтра.
Мужчины с облегчением вздохнули.
– Спасибо, Господи, что не допустил нынче греха смертоубийства, – перекрестился Русич, укладываясь на нары, и вскоре бункер огласил громогласный храп Владика.
Притихли и Лялин с Паштетом, которые уже не играли, а механически передвигали фигуры на шахматной доске.
– Я,
