Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая
Через неделю позвонила Анюта.
Лиза услышала ее голос, и у нее упало сердце.
– Мама! – кричала Анюта. – Что ты молчишь, ты меня слышишь?
– Слышу, – одними губами ответила Лиза.
И Анюта затарахтела:
– Ты только ничего не придумывай, ладно? И не расстраивайся, а то я тебя знаю! Мам, не пугай меня! Ну что ты молчишь? Хотя бы угукни!
Но Лиза и угукнуть не могла.
– Мам, это только на вторую четверть, слышишь! А она самая короткая! Ну не хочется ему уезжать, мам, нравится ему, понимаешь?
Лиза наконец опомнилась, запричитала.
– Ну и что, что последний класс, – возражала Анюта. – Ну поступление, и что? На одну четверть, мам! На одну вторую, мама! Я тебе слово даю! Мой обещал с ним в Японию, понимаешь? Он и девчонки! Ты представляешь, как ему хочется? Мамочка, ну пожалуйста! Ну очень прошу тебя, все очень просят! Ну разреши! Да он боится, мам! Он тебя знает! Ну в каком смысле? Да в самом хорошем! Знает, что ты строгая, вот что я имела в виду!
Лиза слушала такой родной, такой забытый голос – и строгость начинала опадать с нее, как с деревьев осенние листья.
– Да, сейчас дам, мам! Давай закончим и передам! Разрешаешь? Да при чем тут учителя? Рассмешила! У меня свекровь директор школы, а ты «кто разрешит»! И документы не нужны, только доверенность пришли! Пришлешь, мам? Ну все, поняла, поняла! Даю Тошку!
– Ба, – услышала Лиза срывающийся басок. – Ба, ты очень сердишься? Да я знаю, что последний класс! Ты думаешь, я забыл? Лизочек, ну пожалуйста! Очень тебя прошу! Подумаешь? Честно?
Голос явно повеселел.
– Буду ждать, слышишь? Когда позвонишь? И да, еще! Я очень люблю вас и очень скучаю! Ба, а может, приедете на Новый год? А потом вместе домой?
Лиза нажала отбой, опустилась на диван и жалобно посмотрела на мужа.
– Вот так, Герка. Вот так. А ты говорил «ничего не случится». Как ничего не случилось? Ты дурак, Гера?
И Лиза горько заплакала.
* * *
Через два дня Лиза вернулась в Москву и написала заявление об уходе на пенсию, которая подходила через два месяца.
Никто ничего не понял. По каким таким «семейным обстоятельствам», как это – «сколько той жизни» и что это – «пожить для себя»? Откуда такое внезапное и резкое решение, откуда такая срочность?
– Елизавета Владимировна, да вам еще работать и работать! Да и главный на добрый десяток лет старше вас, и понятно, что после ее ухода… Ну, в общем, вы понимаете!
Но сколько ни уговаривали и ни упрашивали, Лиза стояла на своем.
Не рассказывать же коллегам, как одной бессонной ночью она лежала и вспоминала всю свою жизнь.
Всю-всю – и всех-всех.
Мам-Нину, Марию.
Полечку, Ритку.
Дымчика, Лешку, Максима.
Анюту. Тошку. Геру.
Всех, кто в ее жизни был. И тех, кто есть.
И про предательства Лиза думала. Кто оказался предателем – а кто просто слабым. Не все же герои.
Мария? Разве она не платила за свое реше– ние?
Мам-Нина, прожившая трагическую и одинокую женскую судьбу, в чем она ее предала? В том, что скрывала правду? А нужна ли ребенку такая правда?
Полечка, сама пережившая предательство собственной дочери и ушедшая в нечеловеческих му– ках…
Ритка. Стерва, кто спорит. Но итог, итог! Страшный итог. По делам? Наверное. Но как же ужасно!
Дымчик, Максим. Первый – слабый и молодой, это она рассчитывала на него, а он сам на себя не рассчитывал. Максим? Да нет! Он просто разнообразил свою жизнь, пытался объяснить, чтобы она не строила планов… Да, воспользовался ее чувствами, но разве она не была счастлива тогда, разве не родилась как женщина? Да и вряд ли он был предателем по-настоящему: жену и ребенка предать не смог.
Анюта.
Главная боль – острая, непреходящая. Глупая юная девочка, так резко изменившая свою судьбу. Но ведь и на это нужны храбрость и сила. И у нее, Анюты, была своя правда.
А если уж честно… И она, Лиза, хороша! Разве она не давила на дочь, не пыталась согнуть под себя?
Сильным сложно. И слабым непросто… Выходит, сложно всем.
«И у всех своя правда. Их миллион – этих правд. И никого ты, Лиза, пока не простила. А говоришь – сильная. Может, пришло время? Пришло время все отпустить?
Отпустить и дожить спокойно. Не отвлекаясь на обиды. Ты тот еще фрукт, Елизавета, сама знаешь.
Умерь гордыню, укроти нрав, сбей спесь, выкини к черту непримиримость. И заживи наконец с миром в душе.
Выдохни, Лиза. И попробуй быть счастливой. Пора».
* * *
Не обошлось без отвальной.
Лиза заказала все в любимом грузинском ресторане и накрыла в конференц-зале. После – еле утащила цветы и подарки. Спасибо, что помогли донести.
Дома налила полную ванну воды и положила в нее цветы.
– А по вазам уж завтра, простите! Нету сил, миль пардон!
Разделась и рухнула на кровать.
Потолок слегка качнулся и поплыл.
«Напилась. А что, имею право! С моей безупречной репутацией я на все имею полное право!»
Кружилась голова, и хотелось пить. А вставать и плестись на кухню совсем не хотелось…
В темноте Лиза набрала номер мужа.
– Герка, – прошептала она, – ты думаешь, я пьяна? Да ты с ума сошел! Как я могла? Я законная пенсионерка! Герка, все, не ругайся! Да все у меня хорошо! Гер, ты просто послушай! Не будет никакого пьяного бреда! Потому что я как стекло! Да, стекло! Смеешься? Ну-ну. Чистая правда! Гер, ну постой! Очень хочется спать! О господи, что я хотела сказать? Все, вспомнила! Так, три вещи! Три очень важные вещи!
Лиза замолчала на секунду, пытаясь сосредоточиться.
– Итак, первая. Я переезжаю к тебе, в смысле, к нам. Пе-ре-ез-жаю, а не приезжаю! Навсегда, ты не ослышался. Да, навсегда, до самой березки! Что значит «ты уверена»? Герка, милый! Я столько раз меняла свою жизнь! Даже когда была совсем не уверена, что делаю правильно! А тут и говорить нечего! Не только уверена, еще и очень хочу! «Ты прекрасный врач и не имеешь права отказываться от профессии?» А я и не отказываюсь, родной! А Будкевич, наш любимый Сан Саныч? Ты забыл? Он меня ждет! Пойду на полставки, Герка. А остальное время – на огород! Да ладно, не смейся! Найдем, чем заниматься!
Гера что-то отвечал. Удивленное, радостное, торопливое.
– Подожди, – остановила его Лиза. – Теперь второе. Закажи на
