Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая
Еле сдерживая радость, на следующий день Гера уезжал.
И Лиза опять оставалась одна… Нет, не одна, с Тошкой! А у того были свои дела. Какие-то музыкальные группы – век бы их не слышать, сплошная какофония, а не музыка! Свои интересы, своя компания. Своя жизнь. И это нормально: возраст. Только получалось, что Лиза никому не нужна. Она возвращалась с работы, включала торшер, ложилась на диван – и ждала звонков. От внука и мужа.
Муж звонил каждый вечер, в девять ноль-ноль, без задержки. Отчитывался о прожитом дне. Вскопал, выкопал, пересадил. Сходил в лес, десять беляков, двенадцать подберезовиков.
– Белые поставил сушить, подберезовики заморозил. Сварил суп, наколол дров. Вечер теплый, сплошное наслаждение!
– Наслаждение, – ворчала Лиза. – И при том сплошное! Что, хорошо тебе без меня?
– Плохо, – отвечал Гера, – очень плохо. Когда уже твоя пенсия…
– Можно подумать, все дело в пенсии! – взрывалась Лиза. – В пенсии, а не в Тошке!
Ну и по кругу, по кругу… До кнопки «отбой».
Потом Лиза долго не спала, ждала Тошку. Вглядываясь в темень, торчала у окна. У подъезда бренчала гитара и слышались взрывы смеха.
Она знала, что за компашка у подъезда. Знала всех ребят, всех девчонок. Но уснуть не могла, пока он не вернется… Чертова нервная система! Он парень надежный, никуда не уйдет, все будут сидеть на лавке у дома – ну, еще час-два, а потом по домам. Спи, Лиза, спи! Он вырос. У него своя жизнь. Спи, так нельзя!
У всех своя жизнь… А у нее – их жизнь…
Что она мучает себя? Все же нормально! Муж на даче, и там он счастлив. Внук здоров, послушен и хорошо учится. Да и вообще – все у него хорошо. И у нее хорошо. Здоровье, тьфу-тьфу, не подводит. Работа есть, и на работе ее уважают. Брат, золовка, племянница.
«Что ты маешься, Лиза? Что в твоей жизни не так?»
Оказалось, что все не так. И даже хуже.
Тошка.
Однажды Лиза заметила: мается. Слоняется из угла в угол, вздыхает, не ест.
– Что с тобой? Ты заболел?
– У меня все нормально.
«Ну и бог с тобой», – вздохнула Лиза и пошла жарить котлеты.
Уж от котлет он никогда не отказывался, а если еще и с картошечкой!
Котлеты получились пышные, высокие – загляденье. И картошечка как надо, брусочки ровные, с хрустящей корочкой.
«Ну посмотрим, Тошка, как станешь отказываться!»
А он – отказался!
– Не хочу, нет аппетита.
Пощупала лоб – холодный, посмотрела горло – нормальное. Послушала, он вздыхал и отворачивался.
– Ба, отстань, а!
Поняла: что-то серьезное. Села на стул, уронила руки и слышала, как бахает сердце.
«Что-то случилось. Наркотики, долги? В таком возрасте – все что угодно. Ясно одно – влип парень. Так, Лиза. Подъем. Поднимайся и звони мужу, пусть приезжает. Одной не справиться. Страшно».
Она зашла в комнату к внуку. Тошка, одетый, не скинув кроссовки и отвернувшись к стене, лежал на диване.
Лиза осторожно присела рядом, на краешек. Обычно он двигался, освобождая ей место. Сейчас не шевельнулся.
– Тошка! – сказала она. – Это я, Тошенька. Твой Лизочек. И я, как всегда, рядом. Милый, ты мне скажи правду, пожалуйста! И мы все решим, даю тебе честное слово. Разве я тебя когда-нибудь обманывала? К вечеру приедет дед, хочешь? Дождемся его. И мы, все вместе, хочешь, тете Наде с Владиком позвоним? Ты же знаешь, какая у нас команда! И мы все решим, мой родной! Все разрулим.
Тошка молчал, глядя в стену.
– А будет надо – уедем в другой район, – не сдавалась Лиза. – Переведемся в другую школу. А хочешь, в другой город, где нас вообще никто не знает! Только ты мне все расскажи, мой любимый. Всю правду, как есть. И мы вместе примем решение. Честное слово, мы сделаем так, как будет лучше тебе! Честное слово, – повторила она.
Он резко повернулся и посмотрел на Лизу.
– Честное слово? – повторил он. – Ты обещаешь?
Слез в глазах не было, а были какие-то чертики, радостные веселые чертики. Может, все не так страшно? Дай бог, чтобы деньги! Просто долги, любые – она все покроет. Возьмет кредит, займет по знакомым. Только бы долг, а не наркотики…
– Я обещаю, – кивнув, твердо сказала Лиза. – Ну, говори! Говори, пока меня инсульт не хватил!
А дело было совсем не в долгах и наркотиках.
Он собрался туда. К ней. Он рвался поехать к матери.
– К так называемой матери, – поправила Лиза.
Тошка сделал вид, что этой фразы не заметил.
– Да, к матери! – зло выкрикнул он. – А что, она мне не мать?
Лиза заплакала.
Он обнял ее и стал говорить о своей любви.
– Ба, ты самая-самая, самая лучшая и любимая, самая близкая и дорогая! И ближе, чем ты, у меня никого нет и не будет! Да, она меня бросила, да, сбежала и ни разу не приехала! Я все это знаю, Ба! И да: я ее ненавидел. Всю жизнь ненавидел, просто до дрожи! А потом… – он всхлипнул и замолчал. – Не так давно мы стали перезваниваться и переписываться. Я только прошу тебя, не обижайся! И никакой любви к ней у меня нет! А что есть, – он растерянно пожал плечом, – сам не знаю… Но я хочу ее увидеть. Сестер увидеть. А что получится – сам не знаю, не понимаю, Ба, честно!
Тошка заплакал. У Лизы сжалось сердце.
– Но скажи, в чем мое преступление? В чем я виноват? В том, что просто хочу туда съездить? Если ты, Ба, считаешь, что это действительно невозможно… Я готов с тобой согласиться. В смысле, принять твою позицию. Понять тебя и сделать так, как захочешь ты. Но что такого в том, что я просто хочу ее увидеть? Это же моя мать! Лизочек, прошу тебя, ответь! Может, я услышу такие аргументы, что вопрос тут же закроется! Ба, ну что ты молчишь?
А Лиза молчала. Предательство. Еще одно предательство. Сколько их было? Позвала, поманила, наобещала. И он тут как тут: как же, она мне мать!
«Какая мать, Тошка? Какая она тебе мать?»
– Я… подумаю, – сухо ответила Лиза и встала с дивана.
– Ба! А поесть? Жрать хочу как тысяча волков! Можно я пообедаю?
Лиза закрыла дверь в свою комнату. Из кухни раздавались обычные звуки: льющаяся вода, звон посуды, звук телевизора. Он включил телевизор… Он любил есть под
