0,5 - Валерий Александрович Шпякин
– Братан, сделай, пожалуйста…
– Делай сам. Я пошел, у меня дела сегодня, – попытался закрыть тему Андрей и развернулся в сторону выхода. – Все. Разговор окончен.
– Братан, он уже написал… Надо было сегодня ночью уже адреса отправить…
– И что??? – заорал Андрей так, что зазвенели стекла в хлипкой раме.
– Сделай, пожалуй…
– Я не буду больше делать ничего, – оборвал его Андрей. – Я вообще больше не буду работать, достало. Я сливаюсь.
– Братан, пожалуйста, раскинь…
– Ты вообще чем вчера думал? Ты же знал, что этот чел под подпиской за наркоту, и попросил его съездить за кладом? Ты ебнутый, что ли? Ты серьезно? Ты вообще не вдупляешь?
– Я не ебнутый, – пробубнил Костя, обиженно глядя в стену.
– Ему сейчас светит тюрьма минимум так на десять лет, а если он сдаст кого-нибудь, то «десяточка» может до «пятерочки» скоститься. Как думаешь, сдаст, а?
– Макс – нормальный пацан, не гони. Че ты кипишишь? – Костя тоже повысил голос.
Болтовня начинала ему надоедать, выводила из состояния спокойного бессилия. Жужжит, гудит, пыхтит. Взял бы и сделал все. Дел-то меньше чем на два часа, но не-е-ет. Будет тут целое представление разыгрывать.
– Нормальный-то, может, и нормальный, но только и соблазн велик, а? Десять лет тюрьмы, Костян, это как от первого класса и до конца школы. Это, блядь, вообще в бесконечность растягивается за забором.
Костя задумался, тускло припоминая, как это – вся школьная жизнь. Долго было. Уже собрался улететь в эти воспоминания окончательно: туристические слеты, контрольные, походы в музеи, уроки английского, где дурака валяли всем классом, но стряхнул эти мысли, вернулся в действительность. Андрей же про себя вспомнил армию. Жалкий год там в пять растянулся. Сейчас уже так и не кажется. А как в тюрьме?
– И че? Поймали бы – я бы сам сел.
– Ага. Сел и меня не сдал, да? Ну не чеши, а! Ты бы, сука, как миленький побежал заявление писать: «Это не мое, я вообще не в курсе», – попытался изобразить обычную в подобных случаях интонацию Кости Андрей.
– Не гони, – рявкнул в ответ друг.
– Ага. Все вы такие пацанские, правильные, пока в проблемы не влипнете.
Они молчали. Андрей достал пачку, чиркнул зажигалкой. Вспомнились былые обиды.
– Есть сига?
Да что, вообще, было между Костей и Андреем? Недодружба. В памяти живо всплыл коллаж, выложенный картинками из прошлого: диск с игрой, который Костя взял у Андрея в пятом классе и не вернул, а игра-то была интересная и без диска не работала – защита. Солгал своей маме, что Андрей необоснованно на него гонит. Драка на одной пьянке. Молчание Андрея, когда общение с наркоманом не пахло личной выгодой. Было и что-то другое, сидевшее внутри. Такое, что к горлу подкатывало, а попытаешься высказать – тут же трусливо уползало, убирало все лестницы в глотке, и слова застревали, скатывались назад – злость за то, что Косте всегда доставалось все. Прощение родителей за любые проколы, доставалась машина на совершеннолетие, младший брат, оплачиваемое из кармана предков образование, которое он бросил, и даже хуже – был отчислен с позором. Порицание его самого не особо и пугало, не заставляло краснеть.
Вспомнилось, мама Кости застукала их, когда, избавившись от всех свидетелей в виде пацанов, классе в пятом, что ли, они курили за гаражами. Растрепала все отчиму. Не поленилась. Даже домой к ним заявилась, раскрасневшаяся от негодования. Андрею тогда крепко влетело, а вот Костю Надежда Юрьевна простила, как прощала до и после этого случая. Все для него, для сынишки любимого. Свой ребенок может и оступиться, а другим это непозволительно. Это друзья у него мудаки и наркоманы, а сам-то он хороший, только они его в болото тянут. Мама досталась Косте. Папа.
Семья.
А может, и правда утягивают? Костя просто курил бы и дальше, влезая в долги, если бы Андрей САМ не предложил ему устроиться на работу, выкрадывая место потеплее для СЕБЯ. Он не пытался вытащить своих друзей из этого дня сурка, сломать их привычный образ жизни. Один раз спустить пакет в туалет недостаточно. Юлишь ты, Андрюша.
Обоим приходилось неоднократно уже прокручивать в голове этот разговор, в котором каждый бы сказал: «Если нас поймают, отвечать будем вместе, а если попадусь я – тебя не сдам». Каждый, где-то внутри, улыбался в те моменты и думал: «Я свалю всю вину на него». Вот он и состоялся. Андрей вывел друга на чистую воду, умолчав про себя.
Их отношения – игра в горячий мяч. Когда шар передается от одного участника другому – орет музыка, которая резко обрывается. Выбывает тот, у кого мяч остается в руках. Только здесь у тебя тридцать мячей в кармане, и если хоть один скинуть не успеешь – ты уже проиграл. Не было споров, кто будет нести этот мяч, кто будет наполнять его содержимым, но игра шла. Партии длились долго, и когда последний фитиль из числа лежавших в кармане, оказывался на нужном месте – каждый выдыхал с облегчением, пряча настоящую эмоцию и выдавая лишь сдержанную улыбку. Теперь твоя очередь.
– Братан… – продолжал давить на жалость Костя.
– Отработай, пожалуйста.
– Нет.
– Братан…
– Нахуя ты сказал, что Яна классно сосет?
– Чего?
– Нахуя ты сказал, что Яна классно сосет? – почти по слогам повторил Андрей.
Костя хорошо помнил, что когда-то выпалил именно это, но теперь, в невыгодном положении, ему было удобней сослаться на наркотики, сделать вид, что и самому Андрею что-то померещилось в ту веселую ночь. Чтобы свалить все сказанное на вещество, обладать мужеством не нужно. Я в домике, не считается? Считается. Андрей продолжал упорно пялиться на расплывшегося Костю, который не мог собраться назад в полноценного человека. Тому же вдруг показалось, что лицо Андрея вообще уже никогда не вернется в привычное состояние. Порвалось, как целлофановый пакет. Последовала череда препирательств. Каждый настаивал на своем.
Снова умолкли, вслушались в глухие звуки за стенами. На этот раз тишину разбил Костя – сказал, что заплатит. В три раза больше, чем платил за такую ходку барыга. Выбора-то у него все равно не было – уволят. Знал, куда еще надавить: сказал, что выходить из дела вот так, не предупредив напарника, – тоже «не по-пацански». Скажет, что плевать, а сам все равно за справедливость топит.
– Мне насрать, по-пацански или нет. Последний раз.
Андрей принял пакет, заметно полегчавший со вчерашнего дня.
– Там половина расфасована уже, – бросил ему вслед Костя. Друг никак не откликнулся. Развернулся и
