0,5 - Валерий Александрович Шпякин
– Да давай припарим, ну дававай прикурим, давававай пошабим, давай, давай, ДАВАЙ, Кость, давай чуть-чуть, хапнем давай, хапанем, а? Ну может, теперь? Че там тебе осталось-то?
Сначала на все это душное жужжание разносился один и тот же уверенный ответ: «Нет», вскоре сменившийся более мягкими фразами: «Да заебал ты уже!», «Сначала надо работу закончить», и наконец пришло смиренное: «Ладно, давай». Отодвинул весы в сторону, намереваясь сразу вернуться к процессу, развернул деревянный стул в сторону ведра, приступил к делу.
С одного колпака через «водный» их обоих выстегнуло так, что просто выключило на пару часов. Совсем. Только тихое дыхание и слабый пульс сигнализировали о том, что дух еще в телах, что не отправились ребята к праотцам. Не сказать, что это стало неожиданностью, но так сильно упарываться Костя не планировал. Он ведь правда намеревался сначала расквитаться с обязанностями.
Очнулся Костя лишь в третьем часу ночи. Оттого, что по телу пробежал тик. Успокоившись и убедившись, что все части тела на месте, растолкал Ёзу и вновь кинул жмень в колпак. О трудовой повинности мысли даже не промелькнуло. Догнаться среди ночи – такая же естественная необходимость, как для кого-то другого проснуться и направиться в туалет. Уже набирая дым в легкие, он ненароком бросил взгляд на стол, где все еще ждал брошенный инвентарь. Черт с ней, с работой. Потом.
То же самое произошло в половине десятого утра, но через час уже сам Ёза стал будить Костю и что-то мямлить. Сначала его голос вообще не пробивался в Костины сны, но вскоре туда вклинилось это надоедливое мычание, гул, который все не утихал. Пересилив себя, Костя разлепил глаза, готовый либо ударить, либо насыпать ему еще, лишь бы только он заткнулся и дал нормально покемарить.
Только вот Леша больше не хотел, он суматошно прибрался в комнате, будто не зная, за что взяться в первую очередь, – это был не просто бардак, а истинный хаос, – и теперь недвусмысленно намекал, что пора бы и честь знать:
– Отец звякнул, сказал, что с командировки приедет через час-два.
Костя тяжело поднялся, далеко не с первой попытки. Вот уж точно: утро придумали пидоры.
– Давай прикурим, и пойду.
– Не, я больше не буду.
– Окей. Есть сига?
– На кухне, – ответил Ёза, поправляя за Костей постель.
Медленно переставляя ноги, Костя сначала прихватил собственность магазина со стола, засунув куда-то за пазуху, потом подобрал с пола бульбулятор, поволочился в кухню, где нагло отпил из закопченного чайника, покоящегося на газовой плите. Его боковину когда-то украшал нарисованный красный цветок, который теперь был наполовину сожжен. Костя вытянул из пачки, валявшейся на замызганном столе, сразу несколько сигарет, умудрившись уронить еще две на пол. Сложил в карман. Те, что повалялись на полу, – вернул в пачку, покосившись на проем, ведущий в комнату. Вытащил еще одну, закурил прямо в квартире и медленно поковылял к выходу. Он не прощался, не просил запереть за собой. Он просто вывалился на улицу и направился в сторону своего дома, все еще находясь под легким опьянением тяжелой дури, движимый желанием добраться до укромного места, чуть-чуть поправиться.
Через четверть часа он оказался-таки у подъезда, но вот войти не решался – во дворе припаркована машина матери. Даже и не подумал, что она сегодня во вторую смену. Значит, снова будет скандал, если домой заявиться прямо сейчас. Он представил ее крики, упреки – все это гудящим поездом пронеслось в голове так, что она тут же заболела, аж физиономия скривилась. Возвращению домой он предпочел альтернативу отправиться в гараж своего соседа, который наверняка согласился бы провести время вместе. Обошел дом, стараясь особо не светиться в окнах. Закрыто. Трубку не берет. И что делать? В осенней куртке, у которой даже не было капюшона и под которой не было ничего, кроме тоненькой хлопковой футболки – мама привезла из Турции как гостинец, – было очень холодно. Дождь моросил, противно стуча прямо по затылку. Костя даже сопливеть начал.
Вот был бы кайф, если бы мамка свалила. Покурил бы на балконе и сразу плюхнулся на свой любимый мягкий диван. В приставку бы поиграл, в «Ютуб» на большом телевизоре залип. Лепота. Костя не думал, конечно, что жить совсем без родителей хорошо. Смотрел в детстве мультфильм про Джимми Нейтрона, вынес урок, но вот сейчас – лучше бы их и не было вовсе. Ёза вот, можно сказать, один живет. Кайфово ему. Или нет… Вечный дубак, неизменный бардак, постоянно без денег, еще и квартира-то какая: дрова надо рубить и воду в ведрах с колонки носить. Передумал завидовать приятелю.
За небольшим парком виднелся кусочек деревянного дома. Почти такой же, как и дом Ёзы, – двенадцатиквартирная трущоба со скрипучими ступенями, тонкими стенами и поломанной мостовой, ведущей к подъездам. С бездонной ямой чуть в стороне, куда сваливают отходы. В такой помойке можно утонуть. Захлебнуться упаковками от прокладок, картофельной кожурой и рыбной чешуей.
Ноги понесли к этому зданию. Если стоит одиноко – значит меньше глаз. Ботинком зачерпнул лужу, он в мгновение заполнился осенней жижей, ржавой на вид. Костя доковылял до одного из подъездов, прокрался по ступеням на второй этаж и уселся на последнюю из них. Под его весом она негромко скрипнула, и Костя замер в ожидании какой-то реакции. Тишина. Все, должно быть, на работе – трудодень бьет в колокол. Такой ритм жизни стал для него естественным: у всех дела, днем район почти пуст. Только Костя и слоняется туда-сюда. О том, чтобы жить по общим правилам, он не думал. Вот когда вырастет, тогда и посмотрим…
Освещение не горело, но через большое застекленное отверстие проходило достаточно света, источаемого пустым небом, чтобы осмотреться. Пыль кружит в воздухе. Клевое место. Надо взять на примету на тот случай, если Ёза временно не сможет принимать гостей. Да и делиться не придется с ним.
Здание слабо походит на обитаемое: в первом этаже вон два окна выбито, заткнуто какими-то тряпками и фанерой. Контингент тут, вероятно, живет специфический, и это Косте играет на руку: им до наркоманов дела точно нет. Как показывает практика, все, у кого мозг в черепной коробке имеется, из подобного жилья стремятся свалить. Нет водопровода, отсутствует отопление. Ничего нет. А кто остается, так тот вряд ли куда-то звонить станет и жаловаться. Принял свою участь и
