Электрические киты [litres] - Александр Касаверде
– Мы справимся, мы справимся.
И потом мать вздыхает и сгребает разорванные фотографии. Складывает их в чемодан, щелкает замками и закрывает. И тонкие трясущиеся руки, тонкая, просвечивающая кожа, поджатые губы. Она вся миниатюрная, будто уменьшилась, и снова беззащитная.
А потом она – уже нежным голосом – меня успокаивает, и я снова вижу стены и снова вижу тлеющий свет от электрических лампочек.
И говорит:
– Все хорошо, Леня. Все хорошо. Мы просто поедем в ресторан, съедим твою любимую картошку по-деревенски. И возьмем молочный коктейль. И все будет хорошо. И мы начнем все с самого начала. Главное – собраться.
И мы садимся в машину. Она включает зажигание, поворачивает ключ, и я слышу рокотание двигателя. Мы слишком резко двигаемся с места. Мать улыбается. Уголки губ чуть подрагивают. Она старается каждым движением показать, что сегодня обычный день.
И она включает магнитолу – «Любовь, похожую на сон». И улыбается. И от этой улыбки все сжимается. Мы выезжаем на Рублевское шоссе. Мать делает музыку громче.
И я понимаю, что никакого грузовика, который выехал на встречку, не было. Мать просто выдумала его. Я вижу, как она вдавливает педаль газа. Одной рукой держит руль, другой увеличивает громкость. До дребезжания, так, что невмоготу. И музыка уже расплющивает стекла. И мать повторяет в такт музыке:
– Любовь, похожая на сон.
И я вижу слепой поворот. И лесополосу. И мы несемся вперед.
Любовь, похожая на сон.
Мать выкручивает руль. Глухой удар. Мы летим в серую бездну. И разбиваемся о ее края нещадными, глухими и острыми ударами. Каждый из которых отправляет тебя в забвение.
О чем говорят киты
«Иногда мне кажется, что киты говорят о чем-то большем, чем они сами. Я нашел звучание, интонацию, которая не похожа ни на поиск еды, ни на призыв партнера. Это песня в себе, которая обращается к чему-то большему, чем кит. И это большее содержит в себе то, что есть и отражение того, что могло бы быть. И это большее манит кита вперед. Дает надежду выплыть из самой тьмы. Потерявшийся в шуме, сбившийся с пути, голодный, уставший или попавший в сеть, он находит в себе песню, которая рождается из самых недр космоса».
Несколько раз я перечитал эту записку. И каждый раз, когда я перечитывал, мне было больно и грустно оттого, что приходится сопереживать этому огромному существу. И еще больнее оттого, что я переживал то же самое.
Я перечитываю и перечитываю эту записку. Складываю ее и убираю в конверт.
И вот я слышу до боли знакомое: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – „Профсоюзная“».
И думаю: как же так получилось, что, дойдя до края земли и войдя в разверзшуюся передо мной бездну, я нашел то, что искал на «Профсоюзной», в пяти станциях метро от места, где я жил?
Рядом со мной сидит блондинка и кричит мне в ухо: «Воробышек, вот, зацени!» И она мне ставит Антоху MC. И мы качаемся в такт музыке и танцуем прямо на сиденьях в метро. Здесь заканчивается моя история. Потому что на следующей станции я выхожу, чтобы встретиться с отцом, которого потерял много лет назад.
Больница
Постой, я не рассказал, как нашел своего настоящего отца? Вот так и нашел.
Я очнулся в больнице, и первое, что я услышал, что мне очень повезло.
Доктор, уставший мужчина с кругами под глазами и трехдневной щетиной, стоял рядом и снимал показания с прибора, который показывал пульс и работу сердца.
– Не каждый возвращается с той стороны, – сказал он. – Можешь считать, что сегодня твой второй день рождения.
– Я видел кита, – говорю. – Похоже, это он вытолкнул меня из воды и спас.
– Отлично, – говорит доктор. – Только скажи, у тебя страховка оформлена?
– Да, – отвечаю я и вспоминаю, как буквально случайно нажал на галочку с оформлением полиса.
– Тогда тебе повезло вдвойне, – устало говорит доктор и просит передать страховой номер медсестре.
И тут я замечаю ее. Рядом на стульчике сидит Мария и читает «Голодные игры».
– Им нужен был переводчик, а я тут одна русская, – говорит она.
И я вспоминаю все, что происходило последние часы. Как я упал за борт, как тонул, как встретил кита, и главное – что вспомнил родного отца и как мы с матерью попали в аварию.
И я все это ей рассказываю. Не сразу, конечно. Мы пьем чай, прогуливаемся по парку вдоль больницы и снова сидим в тихой больничной палате и смотрим на моросящий дождь. Из дребезжащего динамика смартфона звучит «Тortoise». И это дребезжание каким-то чудом попадает в такт, будто это еще один дисторшен от самой реальности.
– И как ты его найдешь? – спрашивает Мария. – Отца, в смысле.
– Я знаю как. Всегда знал, – сказал я.
Пинк-пинк.
«На ваш счет поступила 21 тысяча рублей».
Марк называет это слепотой невнимания. Ну типа как в том ролике на «Ютьюбе», когда чувак пять минут ищет швабру, которая у него в руках. Так и с деньгами. После случившегося я сразу понял, что деньги присылает мне отец. Оставалось только вычислить его адрес. И вот здесь, пожалуй, и произошло главное чудо. Потому что, понятно, тебя может спасти кит или даже проглотить, случаи такие описаны. Где-то в Австралии женщину на каяке проглотил кит и потом выплюнул. И на женщине даже царапины не было. Но вот слышали ли вы о том, чтобы банковская система дала сбой, чтобы на том конце провода с вами говорил не некто бездушный, а настоящий живой человек, в котором бы что-то екнуло от ваших слов, и он бы сказал: «Черт подери, да на хера мне это все!» Вот именно так со мной и произошло. Я позвонил в банк. И попросил дать мне контактные данные отправителя перевода.
«Мы не можем дать вам данные. Наш банк не предоставляет персональные данные. Мы не можем». И тут я заплакал и сказал, что ищу своего отца. И что отправитель, наверное, он, что я бы на край света поехал, чтобы найти его. И не знаю, как жить дальше, если вы… И здесь и случилось чудо. «Хорошо, – сказала девушка на той стороне. – Подождите минуточку. – И вот через нескончаемо долгую паузу она продиктовала мне номер счета. – Это все, что я могу вам сказать».
Она прислала мне платеж с данными о
