Остров Немого - Гвидо Згардоли
Арне положил на землю мешок, достал бумагу и карандаш из кармана рубашки и стал что-то писать.
– Послушай, Уве, – сказал он, показывая ему листок, – из этой партии получится около сорока пяти бутылок. Ты имеешь право на пятую часть, то есть на девять бутылок! Ты сможешь их продать за четыре, а то и за пять крон каждую. Итого – около сорока крон! Сколько ты потратил на картофель?
Уве несколько растерялся, слушая эти подсчеты.
– Ч… ч… что? – запнулся он.
Асбьёрн улыбнулся.
– Так почем ты взял картофель? – терпеливо переспросил Арне.
– Я купил его у Юргена, того, что живет вниз по реке… Он интересовался, зачем мне столько. А я повторил ему твои слова, что нет закона, запрещающего есть картофель!
– Ты отлично справился, папа, – порадовался Арнульф. – Но сколько ты заплатил ему?
– Пять эре за фунт.
Арне быстро посчитал в уме.
– Ты получишь двадцать крон чистой прибыли! Что скажешь?
– Что скажу? А то, что за двадцать крон мне нужно батрачить на креветках не меньше двух недель! А то и больше!
– Ну отлично же! А тут – никаких особенных усилий!
– Арне…
– Да, Уве?
– Думаю, мне нравится эта затея!
Покупка большого аппарата была им пока не по карману, поэтому перегонять сырье решили в старом котле дяди Яна, который уже второй десяток лет верой и правдой служил жителям острова, да и Большой земли тоже.
– Мы не сможем сделать тысячу бутылок акевита на моей кухне! – сказал однажды дядя Ян.
– Конечно, нет! – ответил Арне. – Нам нужно специальное помещение для этого!
– А сарай не подойдет? – предложил Арнульф.
– Мы же там храним керосин! Ты хоть представляешь, что произойдет, если что-то загорится?
Они решили соорудить деревянное строение под официальным названием «сарай для инструментов». Каких таких инструментов? Неважно! Никто на острове и не спрашивал. И отныне в этом сарае размещалось подпольное производство акевита семьи Бьёрнебу.
– Видишь ли, дядя, твой акевит надо бы улучшить. Поднять, так сказать, на новый уровень!
Они закончили крышу новой постройки и перетащили туда весь картофель.
Первый шаг был сделан – удалось найти необходимые три тысячи фунтов картофеля. Сто коробок, каждая с десятью пустыми бутылками, терпеливо ждали своего часа.
Арне руководил работами так уверенно, будто всю жизнь только этим и занимался.
Ян озадаченно посмотрел на него.
– Новый уровень, говоришь?
Он искренне не понимал, как вообще бутылка акевита может быть какого-то уровня.
Арне кивнул.
– Мы усовершенствуем рецепт! – заявил он, показывая, что точно знает, о чём говорит.
Но дело было не только в рецепте. Прежде всего стоял вопрос количества. Старый разбитый аппарат Яна Шалгсона не потянул бы производство тысячи бутылок.
И всё же они немного поэкспериментировали: меняли температуру охладителя, фильтровали самогон через скорлупу яиц и грецких орехов и толченую кору, увеличивали и уменьшали количество дрожжей, добиваясь с каждым разом всё большей чистоты и прозрачности. Оправдала себя и идея Асбьёрна добавить немного вареной сыворотки или карамелизованного брюнуста.
Котел пыхтел днем и ночью: в огонь то и дело подбрасывали дрова, чтобы поддерживать нужную температуру: не ниже 76 и не выше 100 градусов. Но и в таком режиме дело шло медленно – два литра акевита в день. Больше никак не получалось.
– Если так и дальше пойдет, то тысячу бутылок мы сделаем только через два года, – расстроился Арне.
В обоих домах на кухне в огромных котлах варился картофель и по три-пять дней бродило сусло. Свежеприготовленный дистиллят сразу же пробовали, оценивали, на пользу ли пошли очередные изменения, и тут же доливали сусла в котел, чтобы процесс не останавливался. Вся семья – кто охотно, кто поневоле – занималась подпольной дистилляцией, а запах копченой рыбы и керосина в доме сменился ароматами брожения.
– Куда ни глянь – везде варится картошка, – возмущалась Лив. – А мне вообще-то нужны кастрюли – готовить вам еду!
– На первые же деньги мы купим новые кастрюли! – заверял ее Арне. – Медные!
– Я только надеюсь, вы не забудете все разом, что остров – это в первую очередь маяк! – время от времени напоминал Мортен.
– Это ты мне говоришь? – отвечала ему супруга. – Мне иной раз кажется, я тут одна на этом острове в своем уме!
Однажды вечером произошел сильный взрыв. Все выскочили на улицу.
– Что случилось? – спрашивали они друг друга.
Первая мысль была про керосин. И в сумерках ноябрьского дня, раздетые, по морозному холоду все побежали к сараю. Собаки надрывались от лая, корова недовольно мычала, куры взволнованно кудахтали.
И вдруг с неба упала какая-то дымящаяся громадина и разлетелась на осколки – будто взорвалась от удара о землю. Это была крыша «сарая для инструментов».
Все обернулись.
Из деревянного строения валил светлый дым, а четыре стены, поставленные без фундамента, так что их удерживала вместе только крыша, теперь качались в разные стороны. В конце концов южная стена рухнула и рассыпалась.
Из дыма вышел Арне, точно призрак из ада.
– Что там? – Мортен подбежал к сыну.
– Котел взорвался, – закашлялся Арне.
– Мой котел? – растревожился Ян.
– И крышу сарая снесло, как крышку кастрюли! – добавил Арне.
– Твою налево! – выругался Асбьёрн, глядя на Арнульфа.
– В самом деле, твою налево! – подтвердил Арнульф.
И молодые люди рассмеялись.
– Нечего тут смеяться! – Лив была в ярости. – Это знак. Хватит играть с огнем! Вот что всё это означает! И я не про огонь, который под котлом! Я даже боюсь представить, что могло случиться с тобой! – с горячностью сказала она Арне.
– Мой котел! – Бедный
