На память милой Стефе - Маша Трауб
– Да, это так, – кивнула София, – мама напрямую об этом никогда не говорила, но я уверена, что так оно и было. Воронов заплатил. Конечно, не рублями. Я была маленькая, но помню, как на пороге однажды появился очень странный человек. Они сидели с мамой на кухне. Он положил на стол какие-то камни. Мама ахнула. Думаю, это были бриллианты, возможно из фамильных драгоценностей, которые Воронов смог передать.
Свою часть сделки она выполнила. О Стефании больше никогда не заикнулась. Только те подарки со свадьбы и эти письма так и не смогла выбросить. Возможно, оскорбление, которое бросил ей в лицо муж, что она продает дружбу, засело у нее внутри. И считала себя виноватой. Я не знаю. Теперь уже никто не узнает.
– Получается, наш хозяин все равно связан с вашей семьей, – продолжал говорить Мустафа. Лучше бы он помолчал сейчас, честное слово. Но этот мальчик никогда не умел вовремя прикусить язык. – Алессандро – первый муж мамы Воронова, а ваша мама – его вторая жена.
– Получается, что так, – ответила София.
– А у этой связи есть какое-то название? – спросил Мустафа у меня.
– Нет. Они друг другу чужие люди, связанные лишь общей историей, – пожал плечами я.
И тут я услышал горький плач Леи.
– Что случилось? – ахнул я.
– Как ты все это напишешь хозяину? – всхлипывала она. – Получается, что ты свою работу сделал и теперь он тебя выселит! Я ему ничего не скажу. Давай сделаем вид, что ты еще роешься в коробках! Я не хочу тебя отсюда выселять!
– Об этом я не успел подумать, – заметил я. – Не предполагал, что история закончится так быстро.
– Мне не нужно было отдавать письма? – распереживалась София. – Но я же не могла отказать бабуле Элене! Ой, мне точно не стоило сюда приходить и распускать свой длинный язык. Я просто думала, что для вас это важно. Вы все так беспокоились о Сауле. Я просто хотела помочь этому мальчику.
– Так, успокоились. София, ты все сделала правильно, спасибо тебе, – заявила громко Элена-старшая. – Саул, ты напишешь хозяину все, что сегодня узнал. София, ты разрешишь сфотографировать письма?
– Да, конечно. Я давно хотела их выбросить, только рука не поднималась, – ответила та.
– Саул, сделай фотографии и отправь хозяину. Ты проделал огромную работу. И твои мальчишки тоже. За вечер разобраться в этой истории… Элена, напомни мне завтра, что я хочу сделать лазанью на обед для Саула и мальчиков. У тебя еще остались неразобранные коробки? – спросила она у меня.
– Да, но там только книги, – пожал плечами я.
– Вот и напиши хозяину, что продолжаешь составлять библиотечный каталог, – предложила бабуля. – А дальше все будет так, как будет. Но тянуть долго нельзя.
– Почему? – спросила Лея, все еще хлюпая носом.
– Подумай сама. Хозяин, этот Алекс, да, был окружен заботой и вниманием. Судя по игрушкам и одежде, ни в чем не знал отказа. Вырос в благополучной семье. Но наверняка он видел, что мама переживает, пишет письма, ждет почтальона с ответным письмом. Видит, что она о чем-то грустит. Мальчики очень чувствуют своих матерей. Вот сейчас точно помолчите! – прикрикнула она заранее на нас.
Я, Андрей и Мустафа, не сговариваясь, решили опровергнуть эти утверждения и уже открыли рты. Однако под взглядом бабули тут же их закрыли.
– Я думаю, для Алекса очень важно узнать, что заставляло грустить его мать. И почему она выбрала именно этот городок, чтобы провести свои последние дни. Хозяину много лет, он нездоров. Нельзя заставлять его ждать ответа на вопросы, над которыми он мучился всю свою жизнь. Времени мало.
С бабулей никто спорить не стал.
Все потихоньку начали расходиться.
– Луиза была прекрасной женщиной. Очень доброй и чуткой, – сказала бабуля, – я очень по ней скучаю.
– Да, я тоже, – улыбнулась София.
В другом конце комнаты снова горько заплакала Лея.
– Мы же его заберем, да? Если его выселят! Пообещай мне! Он не будет жить в хостеле! – рыдала Лея. Жан ее успокаивал:
– Конечно, дорогая, конечно, заберем. У нас будет два сына.
– Спасибо тебе. Ты самый лучший! – воскликнула Лея и снова залилась горькими слезами.
– Он и у нас может жить, – подошла к ним Мария, – комнат много. Андрею нужен репетитор. Как это раньше называлось? Гувернер?
Я ушел на балкон, чтобы всего этого не слышать. Меня душили слезы. Я мог разрыдаться, как Лея. Все эти люди готовы были меня приютить, дать крышу над головой. Они меня любили и заботились. И это была самая большая благодарность за работу, которую проделал даже не я, а все они – бабуля, мальчишки, София, Джанна… Конечно же, Жан и Ясмина, благодаря которым я не умер с голоду и ни разу за все время не почувствовал себя одиноким. Я не знал, как их благодарить. Никогда никто в жизни не был ко мне столь участливым, добрым. Никто в меня не верил так, как они.
– Так, пойдемте уже! – прикрикнула на всех бабуля. – Дайте мальчику сосредоточиться на письме. Мустафа, Андрей, я принесу завтра на рынок свою лазанью. Отдам, если вы мне переведете то, что напишет Саул!
– Дорогой, не подбирай выражений, пиши как чувствуешь, в этом твоя сила, – шепнула мне на прощание бабуля. Как же я был ей благодарен за совет!
Что мне оставалось? Закрыв за всеми дверь, я сел за ноутбук. Писал не переставая. Когда снова посмотрел на часы, было уже четыре часа утра. Я не заметил, как пролетело время. Не перечитывая, не редактируя, я отправил письмо Алексу. Потом вспомнил про письма, быстро их сфотографировал и отправил отдельным письмом. Так же поступил с платком и брошью. На всякий случай сфотографировал вид балкона – уже разобранные вещи в контейнерах и оставшиеся две картонные коробки в углу.
«Мне кажется, моя работа закончена. Я съеду по первому вашему требованию. Кажется, Лея готова меня усыновить. Я вам писал, что они с Жаном ждут ребенка? Не меня, конечно. Своего. А Мария планирует назначить меня гувернером. Я еще никогда не получал столько предложений за один вечер. Спасибо за это вам! Я счастлив как никогда. У меня появилась семья».
Я рухнул на кровать, заснул и не слышал ни звонков, ни сообщений. Звонила Лея, звонила
