Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
– А там никогда не замерзает, – пожал плечами Илья. – Какой год уже удивляюсь. Наверное, под этим местом ключ.
– Красиво тут как! – вздохнула Марина. Воздух был чистый-чистый, голова от него становилась ясной, как стеклышко.
– Да, – согласился Илья.
Пейзаж внизу казался выписанным китайской тушью. При одном взгляде на него отступали все тревоги, все страхи, печали и даже радости становились мелкими и несерьезными.
«Господи, – подумала Марина, – и какого черта я занимаюсь всякой фигней? Жизнь, в конце концов, дается человеку один раз, и, по совести говоря, ее всю следовало бы прогулять по таким местам, чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно прожитые годы!»
Медленно-медленно, нехотя, повернули они обратно – было уже поздно, вот-вот дети захотят есть. По дороге домой они не разговаривали, боясь расплескать впечатление, полученное на берегу.
Снимая куртку, Илья неожиданно обнаружил на боку прореху в подкладке. «Надо будет Маше сказать», – подумал он.
14
После обеда, когда все дети ушли спать и в Крольчатнике наступила относительная тишина, Марина решила подняться к себе, чтобы тоже соснуть немножко. Ночь в Крольчатнике изобиловала приключениями, дни тоже выходили довольно бурными, и спокойная минутка, годная на то, чтобы спать, выдавалась нечасто.
Взобравшись к себе наверх, Марина с удивлением заметила, что дверь в мансарду напротив, почти всегда плотно закрытая, теперь распахнута. Оттуда доносились смех и громкие голоса.
«Вот некстати!» – расстроилась Марина, у которой уже совсем слипались глаза. Заснуть под этот шум было, разумеется, невозможно, голоса за стеной жужжали, точно назойливые мухи. Промучившись несколько минут, Марина встала, накинула халат, босиком подошла к соседней двери и решительно постучала.
– Входи, не заперто! – бодро откликнулись оттуда.
– Это заметно, – ядовито сказала Марина. – Слушайте, вы хотя бы дверь запирайте, и вообще, нельзя ли потише?
Ответа не последовало. Впечатление было, что Марининых слов никто не услышал. Тогда она вошла и огляделась.
Комната, никогда прежде не виденная Мариной, предстала сейчас перед ней вся окутанная клубами дыма. Эта комната была примерно в два раза больше Марининой, и в ней было целых два больших, с потолка до пола, окна, почти что как у Дениса. Сам потолок был здесь совсем уж какой-то немыслимой конфигурации.
Повсюду валялись холсты, картонки и листы плотной бумаги с начатыми и почти всегда не оконченными рисунками. Тут были наброски головок, лиц, рук, ног и пейзажей, какие-то загадочные дома, которые начали изображать почему-то с крыши и остановились где-то примерно на середине стены, чаще всего какой-то одной.
К подрамнику, стоящему в центре комнаты, был прикреплен холст с натюрмортом, где рыбья голова с выпученными глазами и судорожно раскрытой в предсмертной агонии пастью торчала из кистей крупного винограда, живописно разложенных на серебряном блюде.
Из прочих законченных картин, также валявшихся там и сям, Марине особенно бросились в глаза горящий маяк на острой скале в бурном, бушующем море – если какой корабль сдуру поплывет на него, непременно ведь разобьется! – и разрез колодца на краю деревни с лежащей на дне утонувшей собакой.
«Какая жуткая живопись! – содрогнулась Марина. – И как от нее становится муторно на душе!» Марине вспомнился вид с обрыва на реку, которым они любовались сегодня с Илюшей. «Рисовать надо, чтоб было так, как там, или совсем уж не рисовать!» – решила она про себя.
За кучей подрамников, ящиков с красками и еще черт знает чем Марина в конце концов обнаружила Ольгу и Вику. Обе сидели на голой брезентовой раскладушке, курили и пили что-то из пыльной, без этикетки, бутылки. В углу за ними спала в своей корзинке Ника, а крыса свернулась клубочком у нее в ногах и, похоже, тоже спала, подрагивая во сне усами.
– Присаживайся, Марина! – тоном радушной хозяйки пригласила ее Ольга, указывая на стоявшее вплотную к раскладушке старое продавленное кресло, покрытое слоем вековой пыли. Марина слегка отряхнула его рукой и почему-то послушно села.
От Ольги, когда она бывала в решительном настроении, исходил словно бы какой-то магнетизм, и тогда на любое ее, даже самое дикое предложение так и хотелось ответить: «А почему бы и нет?» – и немедленно согласиться.
– Выпьешь с нами? – Ольга кивнула на бутылку.
– Нет-нет! – Марина решительно замотала головой. – Нет, что ты, Оль, я же не пью.
– Дениса боишься? – съязвила Ольга.
– С чего ты взяла? – искренне удивилась Марина.
– А с того, что все вы здесь его боитесь! Что он ни скажет, все ему так в рот и смотрят!
– Интере-есно! – протянула Вика, шумно прихлебывая из стакана.
– Что тебе интересно? – подозрительно посмотрела на нее Ольга.
– Интересно, почему ты считаешь, что в рот Денису все смотрят от страха? Ежу ведь ясно, что страх тут никакой ни при чем!
– А что тогда при чем? Что при чем?! – с пол-оборота завелась Ольга. – Чего он вообще тебе так сдался? Ты вот тут сидишь и все время, все время, что бы я ни сказала, тут же бросаешься его защищать! Можно подумать, у тебя на нем свет клином сошелся! Муж он тебе, что ли?
– Туше! – сказала Вика, поднесла к губам флейту и сыграла это туше.
Крыса от резких звуков так и подскочила, а Ника только почмокала губами во сне и глубоко вздохнула.
– Вот! – сказала Вика, погладив крысу указательным пальцем между ушами. – Понимает! Потому как слух есть. А дитю твоему медведь на ухо наступил, не иначе.
– Просто она в отца, – вступилась Ольга за дочку. – У Ильи тоже слух никудышный.
– Бедный ребенок! Нет чтобы в мамочку пойти!
– Ох, не дай бог! – Ольга тяжело вздохнула. – Вот скажи, пожалуйста, Марина, вот вы вчера со своим распрекрасным Денисом все так распрекрасно решили, отняли у меня Джейн, увезли ее обратно в Москву. К кому? Нет, ты мне ответь – к кому?
«Вот оно, – подумала, не на шутку струхнув, Марина. – А ведь действительно, нас с Денисом вчера было двое, действовали мы, слепому видно, заодно, а что решение принимала не я – так это ж теперь пойди докажи! Вчера-то я промолчала! Почему промолчала? Я ж была не согласна, я же спорила потом с Денисом за дверью, но тогда, при Ольге-то, я что, язык проглотила? Тогда-то легко было молчать, за Денисовой спиной. А сейчас-то я Ольге что скажу? Хорошенькое дело!»
Марина молчала.
– Я тебя спрашиваю – к кому ее Денис повез? А, не знаешь! – продолжала Ольга, не дожидаясь Марининого ответа. – Он к моей маме ее повез! К той самой, что меня воспитала. И что с ней, по-твоему, теперь будет? Да то же самое,
