Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк
– Эх, сейчас бы сюда зажаренных ребрышек молочного поросенка, салатика из рукколы с рокфором и маслинами да горячих чесночных гренок, – мечтательно закатил глаза Лялин.
– А я бы не отказался от печеночного торта и тазика оливье, – прошамкал набитым ртом Бурак. – А еще – от селедки под шубой и торта «Наполеон». Хорошо бы пошли цыплята в жареных бананах, брокколи в соусе и семга под байкальскую водочку.
– Ну а я заскочил бы сейчас в тайский ресторанчик и хищно проглотил бы полвитрины лобстеров, осьминогов и королевских креветок, – сыто икнул Паштет. – Выпьем, мужики, за то… что конец срока неизбежен!
Тромбоны узников сошлись в одной точке – цок! – и по пищевым трактам понеслась «огненная вода», столь необходимая для снятия напряжения.
– А у нас в театре сейчас – «елки», – прослезился белорус. – Дедов Морозов катастрофически не хватает, вот мне и подкидывают халтурку по старой памяти. Урожайное время! Везде усаживают за стол, наливают, дают хорошие чаевые… Народ в праздники сентиментальный и щедрый… А я так некстати здесь околачиваюсь…
Водка пробила каналы, посшибала тормоза. Вроде, Лялин и выпил немного, а распалился, как мартеновская печь.
– Отлично вштырила «Базарвокзалка», – констатировал Пашка. – Прям, как на киче. Там на Новый год все на ушах стоят. Передачи приличные к празднику загоняют. Начальство радует конфетами и сдобными булочками. Ну, водяра – само собой. За мзду нехилую дубаки хоть цистерну припрут. Все, как в песне:
С Новым годом. С Новым годом.
Новый год уже у входа.
Обшмонают и запустят
В зону Новый год.
Новый год встречает зона
И по случаю такому
Принаряжен и усилен
Караульный взвод…
Дело не в том, как выжить в тюрьме, а в том, как в ней остаться человеком. Никто не может лишить тебя свободы, если она живет в твоем сердце.
В пьяных философствованиях коллег Джураев участия не принимал. Шумно причмокивая, он поглощал лежащее на блюдах со скоростью пылесоса. «Жрет, как удав», – сказал бы Тетух, если бы все его мысли не занимал вопрос: «Как вымутить у Лялина вторую бутылку?».
Отцу Георгию ста двадцати пяти граммов хватило по самые брови. Он хохотал от каждой услышанной фразы, лез со всеми обниматься, обещал простить грехи всем, даже Обаме. А вот Бураку с Паштетом эта доза – что слону дробина – только раззадорились.
– Жизнь прекрасна и удивительна, если выпить предварительно. Так, многодетный отец? – обратился Бурак к Джамшеду.
Тот, как китайский болванчик, привычно кивнул головой и тут же засунул в рот три кольца конской колбасы.
– Бутылка водки – а как меняется жизнь! Правда, Лялин? – многозначительно посмотрел Иван на пустую бутылку, которую убрать под стол не поднималась рука.
В предчувствии подвоха опер сразу же напрягся.
– Вставляет, шо мама дарагая! Куды там тому шампанскому, – бросился Паштет на помощь собутыльнику. – Ща будут куранты бить, а мы, как лохи последние, встретим Новый год насухую…
Оборону Юрий держал недолго, пришлось-таки расстаться с НЗ. Он и сам был не прочь выпить – после десяти месяцев нечеловеческого напряжения нервной системе нужно было расслабиться.
– Только стоп, други мои! – остановил он энтузиастов. – Разливаем на всех. Доля трезвенников пойдет на благие цели. Антисептиков у нас нет. Случись завтра с кем беда, обработать рану будет нечем. Возражения не принимаются.
По лицу Бурака пробежала тень, но протестовать он не решился. Тяжело вздохнув, артист стал разливать по кружкам вторую бутылку. Безалкогольники же разделили между собой вторую бутылку колы.
– А как мы узнаем о наступлении Нового года? – поинтересовался Алтунин.
– Не боись, не пропустим. Скоро салюты начнут греметь в нашей иерихонской трубе, – махнул Иван рукой в сторону отверстия вентиляционной системы. – И захочешь, не прозеваешь.
– А давайте не будем нарушать традицию и перед боем курантов загадаем желания, – предложил захмелевший Лялин. – Чувствую, они обязательно сбудутся. Вот ты, батюшка, чего хочешь? Не завтра-послезавтра, а в глобальном смысле. О чем мечтаешь?
Русич молчал, лаская мутным взглядом золоченые купола на стене комнаты отдыха.
– Отец Георгий! – прикрикнул Юрий.
– Аушки? – встрепенулся тот.
– Если б господь сейчас выполнил любое из твоих желаний, что бы ты попросил?
– Хочу попасть в царство Божие, – не задумываясь, ответил Русич.
– Тьху ты! – испустил Пашка разочарованный вздох. – Надо об этом свете думать, а наш ангел бескрылый абонемент в рай выторговывает. Вот я, например, когда выберусь отсюда, куплю пиНджак с отливом – и в Ниццу! А если серьезно, то хочу быть свободным, здоровым и богатым. Оч-чень богатым. Чтоб о хлебе насущном не пришлось думать никому из моего окружения. Мечтаю поездить по миру… Попасть в восточную сказку… Массажи с экзотическими маслами, кальянчик, девочки, танцующие с голыми животами… Нет, совсем голые. Острых ощущений хочу получить до отвала, чтоб не закиснуть в своем богатстве, как наш принц наследный, – кивнул Тетух в сторону Алтунина.
– Зря вы, дядь Паш, язвите, – оторвался тот от колы. – Не хочу я батиного наследства. Я на Гоа хочу. Чтоб никакой цивилизации, никакой конкуренции, никаких обязанностей. Тропический климат, сказочно низкие цены, дружелюбные аборигены. Сидишь с компом на пляже рядом со своим бунгало: задница – в песке, башка – в Инстаграм. Попил соку, съел манго и гоняй себе покемонов по пляжу.
– Ну да… – задумчиво протянул Лялин. – Когда есть все, можно и почудить. Тебе бы проблемы Джамшеда… А, Джами? Хочешь на Гоа?
Джураев наморщил лоб. Слова «Гоа» он никогда не слышал, но признаться в этом постеснялся. Он и так чувствовал себя самым тупым в коллективе.
– Не, – подцепил таджик ложкой хрустящий завиток лука. – Я хачу заработать многа денег, открыть звериный клиника и перевезти свой семья в Расия.
– Вполне конкретные земные желания, без завихрений и зауми, – констатировал Лялин. – А ты, Иван? Какую мечту затихарил?
Бурак на вопрос отреагировал не сразу. Он любовно грел в руках свою кружку с водкой, напряженно прислушиваясь к звукам, доносящимся в комнату отдыха с рабочки. Статус «интеллигента» не позволял ему вылакать свою водку до первых разрывов салюта.
– Я? – встрепенулся белорус. – Так это… Короля Лира хочу сыграть, но главное – погулять на свадьбе дочери. Она уже в том возрасте, что не сегодня-завтра пойдет под венец. Хочу, чтоб на фото, сделанном на ступеньках ратуши, рядом с ней стоял не толстый пшек, ее отчим, а я – в смокинге, с бабочкой на
