Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк
Кот, и впрямь, окончательно обнаглел. Если вначале он робко выпрашивал лишний кусочек, проникновенно заглядывая в глаза и жалобно мяуча, то со временем стал мгновенно пожирать не только то, что предложено, но и то, что не успели спрятать. Без зазрения совести норовил стащить со стола чью-либо пайку, в поисках колбасы рвал полиэтиленовые пакеты с продуктами, научился открывать зубами консервы с «Китикетом».
– Давай сделаем так, – предложил Бурак. – Жилы скормим домашним животным, шерсть выбросим, а жир пустим на жаркое из картофанчика с курочкой.
Синюю тощую куру, умершую в пенсионном возрасте, им подкинул Заман, так и не решившийся дотронуться до свинины. Еще он принес кольцо конской колбасы «Казы», пачку сливочного масла, две буханки бородинского хлеба, две бутылки колы и две поллитрушки водки «Базарвокзал». Все, разумеется, самое дешевое. Не разоряться же ему, в самом деле, из-за порванных четок?
Тем не менее, отец Георгий был Заману очень признателен. Особенно за личную инициативу. Таковой оказалась литровая банка с яичным боем. Для сидельцев это было настоящим богатством. Яиц они не едали с момента их заключения. К тому же, любая выпечка без яиц была просто невозможна, а так хотелось к празднику соорудить какой-нибудь пирог.
Русич с Бураком разложили на столе имеющие ресурсы: две упаковки просроченного фарша, банку огурцов-корнишонов, несколько побитых жизнью кабачков, горку уставшего вида яблок, десяток среднего размера луковиц, штук двадцать картофелин. Разложили и призадумались.
В результате их размышлений, праздничный стол превратился в скатерть-самобранку. Главным блюдом банкета стала курица, запеченная на корочке из соли и фаршированная яблоками. Рядом с ней лежали крышки от металлических бочек, исполнявшие роль блюд и подносов. На них покоились: горка жареной на говяжьем жире картошки, нарезка из конской колбасы, ароматные блинчики, баночные огурчики, пахнущие укропом и чесноком, тушеные с луком и морковкой кабачки и даже пирог с яблоками.
Запахи, весь вечер доносящиеся с «пищеблока», будоражили воображение сидельцев и не давали покоя подвальной живности. Первым на аромат жаркого пожаловал Злыдень. За ним подтянулись и его сородичи, которых уже давно не было видно на обжитой людьми территории. Пришлось отрядить Паштета на охрану «государственной границы». Тот, со Злыднем на плече и увесистой палкой в руке, патрулировал подступы к «кухне» не хуже, чем Никита Карацупа со своим верным псом Индусом.
Наконец поступила команда приступить к трапезе. Мужчины бросились к столу, сбивая друг друга с ног. И все у них в этот вечер было, как у людей: праздничное настроение, красавица-елка, под ней – Снегурка с Дедом Морозом, накрытый стол и даже водочка…
– В застольях главное – компания хорошая и водка холодная, – изрек Бурак, прижимая к щеке бутылку «Базарвокзала». – И это, господа, именно то, за что я готов продать родину. Кстати, а где вторая?
– В надежном месте, – оскалился Юрий. – Надо что-то и на медицинские цели оставить.
Губы Ивана задрожали.
– Стоп! Давайте разбираться. Сколько у нас претендентов на эти несчастные пятьсот граммулек. Джами, ты пьешь?
– Не, – мотнул тот лохматой головой.
– Респектабль! А ты, мелкий? – обратился он к Мажору.
– Тоже пас. У меня – аллергия на спиртное.
– А ты, батюшка, к огненной воде как относишься? Категорически или прополощешь зобик?
По лицу Русича пробежала тень сомнения.
– Разве только пригубить… пополам с колой.
– Крайне похвальное решение, – потер белорус руки. – Но смешение ценного зернового продукта с американской химией – ни что иное, как бесовство. Газированные напитки ускоряют всасывание алкоголя в десятки раз, а входящая в их состав углекислота в сочетании со спиртом – киллер для слизистой желудка и кишечника.
– Золотом вышью твои слова! – поддержал артиста Пашка. – Не переводи добро на дерьмо, а то в рай не пустят.
Ухмыльнувшись в бороду, монах решительно махнул своей бледной ладошкой:
– Ладно! В праздник не грех и от хлебного злака испотчевать!
Бурак бросил полный надежды взгляд в сторону Лялина с Паштетом – вдруг они откажутся.
– Вас, так понимаю, можно не спрашивать?
– Правильно понимаешь! – оскалился Паштет, смачно хрустнув огурцом-корнишоном. – Разливай горючее, а то мотор глохнет.
Как выяснилось, Бурак обладал редким талантом – умел с точностью штангенциркуля разделить имеющееся спиртное на равное количество емкостей. Когда кружки коллег были заполнены, белорус поднялся с места и торжественно произнес:
Ну, что ж, друзья, поднимем тост,
Чтоб этот год был добр и прост.
Так веселей поднимем же бокалы
И выпьем чистое вино,
Пускай, и горькое оно,
Лишь только б наша жизнь горчей не стала.
Мужчины чокнулись и, опрокинув спиртное внутрь, утробно закрякали. Отец Георгий отхлебнул один глоток, скривился и замотал головой, как конь, отбивающийся от слепней. Затем подлил в кружку колы, еще раз хлебнул и, улыбнувшись, оставил недопитое «на потом». Джамшед же с Алтуниным, промочив горло «американской химией», жадно накинулись на исходящую парком картошку и куру-пенсионерку. Рассыпчатые картофелины разваливались в руках у Джураева, – о существовании ложки он напрочь забыл – куриное мясо, сдобренное дольками яблок, брызнуло соком в разные стороны. Мажор бросил на соседа укоризненный взгляд. Три дня назад он с трудом отстирал куртку, доставшуюся ему в наследство от Владика, и теперь ее правый рукав снова был в пятнах.
– Прасты, Сырожка, я нечайна, – смутился таджик. – Очень кушать хочецца. Я пастыраю.
– Ладно, не парься. Вещи не стоят нервов, – проявил великодушие тот.
– Неистово плюсую, – неожиданно для всех произнес отец Георгий. – Не собирайте блага земные, где моль и ржа и воры промышляют, собирайте блага духовные.
– Батюшке больше не наливать! – заржал Паштет, заглядывая в кружку монаха. – Еще чуть-чуть и он полностью перейдет на блатной жаргон.
– Верняк! – ковырнул тот ложкой кусок кабачка. – Я, между прочим, не только церковно-славянский изучал, хи-хи-хи… Я знаком со всем богатством оттенков негативных коннотаций обсценной лексики.
– Ууууууу, – протянул Иван, лаская пустую бутылку взглядом преданного поклонника зеленого змия, – предупреждал же: нельзя смешивать напитки, приготовленные из разнородного сырья. Если уж пить, то только «родственные». С точки зрения физиологии, самый подходящий для продолжительного застолья напиток – это водка. Второй по «безвредности» – текила. На третьем месте – белое вино, которое, в отличие от красного, не оказывает на сосуды выраженного эффекта и не вызывает приступов внезапной мигрени…
– Озверительно вкусно! – прервал его лекцию Тетух. – Полуфабрикаты достали уже до глубины мочевого пузыря. Каждый день бы так.
– Нектар и амброзия! – поддержал его Русич, налегавший, в основном, на нарезанный крупными кольцами репчатый лук. Десны у него здорово опухли и кровоточили, зубы
