Как в кино - Юлия Александровна Лавряшина
– Пришла? Иди сюда.
Вика произнесла это приглушенно, но Асе не показалось это странным. Какое-никакое, а учреждение, здесь шуметь не положено.
Когда она подошла, дочь Антона неожиданно сжала ее плечо:
– Как ты? Нормально?
– Вполне, – отозвалась Ася с недоумением и ощутила, как Вика подталкивает ее в спину.
Не сопротивляясь, она шагнула в большую комнату, которая служила приемной, и…
– Вы?!
Антон поднялся с растерянным видом:
– Ася? Вот так встреча…
Быстро повернувшись к его дочери, Ася процедила сквозь зубы:
– Что это значит? Ты наврала мне?
– А ты по-другому пришла бы? Прячетесь друг от друга, как два идиота!
– Но… Да как ты могла?! Сочинить такое… Это же… Против всяких правил?
– «А любовь – это всегда не по правилам»! – Вика хмыкнула. – Это я не сама придумала, в одной книжке вычитала, «Наваждение Пьеро» называется. А ты думала, я и вправду ничего не читаю? Папочкины гены заставляют…
Ася обернулась к Антону:
– Значит, вы… С вами все в порядке? Ой, как я рада!
Забыв о приличиях, она бросилась к нему и обхватила обеими руками. С изумлением рассмеявшись, Антон прижал большие ладони к ее лопаткам. Их тепло просочилось сквозь пальто и мягко обволокло сердце.
– Как хорошо, что вы…
– Ася, – произнес он так, что у нее неожиданно защипало в носу.
«Вот черт! Еще не хватало разреветься». – Она потерлась лицом о его рубашку, потом запрокинула голову. Антон смотрел на нее так, как ей и представлялось, если она думала о нем – с робостью и нежностью.
– Ну вот! – воскликнула позади Вика. – Что и требовалось доказать. А вы развели бодягу на целый год…
Оторвавшись от его груди, Ася повернулась:
– Это ты все организовала? Зачем?
Уже усевшись в кресло для посетителей, которых сегодня почему-то не оказалось, Вика закинула ногу на ногу и принялась болтать белой кроссовкой. По губам ее блуждала довольная усмешка.
– Не, ну а сколько можно? Думаете, мне прям в радость смотреть, как папочка загибается? Пробираешься к Асе, как вор… Чего-то шаманишь там.
Антон удивился:
– А ты откуда знаешь?
– Да как-то проследила за тобой… Ты меня не заметил, вот я и потащилась за тобой. – Она перевела взгляд на Асю. – Сначала вообще не въезжала, что он такое творит и чей это дом. Потом он тебя заметил и рванул! Уржаться… Последняя любовь и все такое…
Высвободившись из его рук, Ася опустилась на стул напротив нее:
– Думаешь, это смешно?
– Думала. До вчерашнего дня. Пообщалась с тобой и поняла, что у него, – Вика кивнула на отца, – все всерьез. Потому что ты – настоящая. Блин! Попробуй найди вторую девчонку, которая отказалась бы от дома!
– От какого дома?
Виновато шмыгнув, Вика пояснила:
– Пап, ты извини, но я сказала, что ты ей свой дом завещал. А она… Ася… решила: по справедливости он должен нам с мамой достаться. Думаешь, как я ее к нотариусу заманила? Я вам типа очной ставки тут устроила! – В сдавленном хихиканье не слышалось ни малейшего сожаления.
Сев рядом, Антон заглянул Асе в глаза:
– Она сказала тебе, что я умер? Вот почему ты…
– Ну! – выкрикнула Вика, подавшись вперед. – Давай! Скажи ему!
Ноздри у нее раздулись, точно она следила за боем быков, и в ушах шумело от возбуждения. Понимая, чего девчонка требует от нее, Ася на мгновенье усомнилась: «С какой стати я должна ее слушать?» Но следом вспомнила, как прошило ее болью знание о том, что Антон умер, какой звенящей стала пустота ее жизни без него… Какой смысл скрывать это, когда они лицом к лицу?
– Я не хочу потерять тебя еще раз. – Боязливо протянув руку, Ася тронула его большое, несчастное лицо, дрогнувшее от ее прикосновения. Щетина кольнула кожу, и это обрадовало ее – это не иллюзия! Антон действительно жив.
– Ася, – шепнул он.
– Я только благодаря тебе и выжила в этом году. Спасибо. За все, что ты делал для меня.
Он покачал головой:
– Я делал это не за спасибо. Представлял, как ты улыбнешься… Этого было достаточно.
– Ну так скажи ей – почему!
– Ася знает, что я…
Дочь продолжала подначивать его:
– Что ты…
– Люблю ее, – выдавил Антон.
– Наконец-то!
– Ася знает.
– Я знаю, – согласилась она.
Подскочив, Вика присела возле них на корточках, как рефери, которому не терпится вмешаться. Ее беспокойный взгляд метался от одного лица к другому, казалось, она даже дыхание их втягивает, чтобы уловить истинные побуждения.
Она нетерпеливо толкнула Асю в плечо:
– Ну! А ты что молчишь?
– Дочь, перестань.
– Не, ну я же видела вчера, как тебя сразила эта новость.
– Ты использовала запрещенный прием, – бесстрастно заметила Ася. – Нельзя шутить со смертью.
Беспечно махнув перед ее носом рукой с черными ногтями, Вика бросила:
– Да знаю я! Но вы же и вправду не вечны. Будете еще десять лет бегать друг от друга, уже и шутить не придется.
– Ты… Ты вынуждаешь меня сказать то, в чем я не уверена.
– Видишь, дочь? Все твое коварство было ни к чему.
Обращался он не к Асе, но смотрел на нее, и ей вдруг впервые открылось, какие у него красивые, хоть и усталые глаза. Другая женщина могла бы смотреть в них часами…
Зависшее молчание неожиданно прервалось всхлипом, и Вика рукой вытерла нос:
– Да ну тебя на фиг! Ну вас обоих… Хотите сдохнуть в одиночестве – ну и пожалуйста!
Вскочив, она крутнулась со злым рыком и выбежала в подъезд, прыгнула через несколько ступенек. Пара шагов, хлопок двери, и все стихло. Внезапно Ася ощутила страх, сбивший с ритма сердце, хотя прежде Антон никогда не пугал ее. Вот вчера ей стало по-настоящему жутко: теперь никто не придет ей на помощь. Все это время Асю втайне поддерживала уверенность, что, если обстоятельства прижмут всерьез, она может позвонить Антону, он явится и разгребет все своими сильными лапами.
«Боязнь потерять – это и есть любовь? – Ася потерянно моргала, глядя в глаза, в которые до сих пор толком и не всматривалась. – Вчера я чуть не выла от горя… Такая пустота была и в душе, и вокруг. Ледяная пустыня. А сегодня Антон оказался жив, и я опять сомневаюсь, что именно он мне нужен. Да что со мной не так? Не в Воскресенском же дело? За этот год он и не вспомнил обо мне».
Вот только ей все еще помнилось, как прошило ее от одного лишь прикосновения Романа…
