Сто лет Ленни и Марго - Мэриэнн Кронин
Вместо головы Хамфри на подушке лежала записка. Чернила размазались, а текст был такой: “Отпразднуем счастливую случайность твоего рождения”.
Я перечитала ее несколько раз. Цитата какая-то? Вполне возможно. Хамфри все пытался убедить меня (хоть и разочаровался бы, поддайся я), что Шекспира надо все-таки изучить.
Было ясное мартовское утро. Окошко в углу слегка покрылось инеем, сверкавшим на солнце. Услышав, как на кухне звенит-бренчит посуда, я улыбнулась. Что-то там Хамфри затеял.
Стянув одеяло, я накинула халат, сунула ноги в тапочки – их у меня было множество, ведь каменный пол круглый год оставался ледяным. Угодишь ногой в зазор между кусками ковра, постеленными в гостиной, и кажется – льдинка в пальцы впилась.
Снизу мне навстречу поднимался аромат бекона и кекса.
Остановившись у подножия лестницы, я наблюдала, как Хамфри кухарничает. Сработал таймер для варки яиц, и Хамфри вынул кекс из духовки. Пока обмахивал его полотенцем, задел что-то в кастрюле. Что уж там было, не знаю, но пар валил густой. Включенный фоном радиоприемник вдруг оживился, Хамфри уронил ложку и выругался. Все это выглядело очень мило. Если бы не кое-что еще.
На столе я увидела три воздушных шара, кое-как упакованный в розовое подарок и открытку, адресованную мне.
Я тихо вошла в кухню.
– Хамфри?
– А! – Он повернулся ко мне с улыбкой. – Виновница торжества!
Я вглядывалась в его лицо, но не находила того, что искала.
– Зачем это все?
– Не каждый день твоей девушке исполняется шестьдесят шесть!
Он расхохотался, считая, видимо, что здорово пошутил. И стал насвистывать в такт радиоприемнику.
– Ты ведь знаешь, когда мой день рождения? – спросила я осторожно.
– Ну конечно! – Он легонько стукнул меня пальцем по носу.
– И когда?
– Восемнадцатого января.
Он улыбнулся озадаченно, как будто это я какая-то странная.
Я потеряла дар речи.
– Испек тебе ромовый с изюмом, – махнув прихваткой, он указал на кекс, стоявший на кухонном столе.
Содержимое кастрюли, судя по внешнему виду, потихоньку становилось вареньем. Хамфри помешивал малину деревянной ложкой.
– Но мы уже отметили мой день рождения. – Я подошла и выключила забытую им духовку. – Ходили в ботанический сад. Обедали с твоей сестрой. В январе.
– Правда? – удивился он.
И я заплакала.
У врача на вельветовых брюках было пятно, прямо над коленом. Отвлекало оно меня. Желтое на зеленом. Может, соус карри. Или лимонное желе.
Жестикулируя, врач что-то объяснял. Я оторвала взгляд от его брюк и постаралась сосредоточиться.
– Я просто перепутал, – сказал Хамфри. – Со всяким может случиться.
Он говорил это по нескольку раз на дню после торжества по случаю моего рождения. На которое Хамфри подарил мне шелковый шарфик с бабочками.
– Не о чем волноваться, я в порядке, правда.
Врач кивнул, но, по-моему, не согласился.
– Да, такое бывает. – Он коротко глянул на меня. – Однако с учетом того, что рассказала ваша жена, думаю, имеет смысл сдать кое-какие анализы – на всякий случай.
Хамфри кивнул. И показался вдруг таким маленьким. Старым. И напуганным.
– Сначала сделаем анализ крови, – сказал доктор.
А мое внимание опять обратилось к пятну. Может, его белым вином удастся вывести?
– Потом с помощью простых тестов проверим вашу память.
Или питьевой содой. Я бы взяла сухую зубную щетку и соскребла его.
– А там посмотрим.
Врач протянул Хамфри руку, тот пожал ее. Потом врач протянул руку мне. Пока мы стояли, доктор сам слегка потер пятно на вельветовых брюках, и мне пришлось отвести глаза.
– Я правда в порядке, – сказал Хамфри уже в коридоре. – Просто нечаянно состарился.
Серебро
– Серебристые чешуйницы опять появились. Я как будто упала с кровати. Ощутила вдруг, что стремительно снижаюсь, а земля летит навстречу, и удар неизбежен.
Села, хватая воздух ртом.
– Прости, я не знал. Думал…
Я не сразу разглядела стоявшего передо мной мужчину. В джинсах, рубашке и опрятном синем джемпере.
– Отец Артур? – прошептала я.
– Привет, Ленни! – сказал он тоже шепотом, взяв пример с меня.
– Вы в джинсах.
– Ага.
– Вы выглядите так…
Он улыбнулся.
– Как?
– Необычно. Как пес, разгуливающий на задних лапах.
Отец Артур рассмеялся.
– Как я рад тебя видеть, Ленни!
Он сел у кровати, стараясь не зацепить новый аппарат, к которому меня прикрепили.
– Сколько времени прошло? – спросила я.
– Несколько недель. – Он, кажется, смутился. – Я был на конференции. И… м-м-м… рассказал о тебе своим коллегам. Это ведь ничего?
– И что они сказали?
– Очень заинтересовались. Я рассказал про твои сто рисунков. Они увидели глубокий смысл в этом начинании.
– Так я теперь знаменита?
– Да, в кругу недавно вышедших на пенсию священников.
– Всегда об этом мечтала.
Он рассмеялся.
– А ведь я уже семнадцатый рисунок закончила.
– Правда?
– Правда.
– И как ты увековечила свой семнадцатый год?
– По-моему, лучше остальных. Я изобразила сто сердец на белом фоне. Восемьдесят три лиловых и семнадцать розовых.
– Которые символизируют вас с Марго?
– Именно.
– Как я рад тебя видеть, Ленни! – повторил отец Артур.
Тут мне понадобилось прерваться и покашлять. Отец Артур налил воды в чашку, подал. Первый глоток прошел как по маслу, но потом что-то там застряло, я закашляла сильней и выплюнула воду, к счастью, успев вовремя подставить чашку.
Отец Артур очень старался не подавать виду, что он в ужасе.
– Плохо выгляжу?
– М-м-м…
– Значит, да.
– Я давно усвоил, что делать женщине замечания по поводу внешности не стоит.
Он улыбнулся, но печальной улыбкой.
– Так что там с чешуйницами? – сглотнув жидкий клей, спросила я.
– Ах да. Я вытирал пыль в ванной и…
– Пыль?
– А что?
– Ну просто… В ванной бывает пыль?
– В моей не бывает. Потому что я ее вытираю.
Теперь рассмеялась я, а он откинулся на пластиковом стуле, будто это мягкое, удобное, глубокое кресло, в котором можно утонуть. Я почти поверила, что сейчас отец Артур утонет в его складках. Что эти складки образуются и обнимут его.
– Рассказать тебе, как было дело?
Я кивнула, и отец Артур начал – опять со слов “я вытирал в ванной пыль”, при этом глянув на меня предостерегающе: не перебивай, мол.
Я промолчала, и он продолжил.
– Миссис Хилл взяла с меня обещание, что раз я не разрешаю ей мыть пол с хлоркой, то всю ответственность за чистоту в ванной беру на себя. “Это негигиенично, – все говорила она, – негигиенично, когда на полу микробы”. Я спросил ее, откуда она вообще знает, что эти микробы есть, а она ответила: знаю, и всё. Я сказал, что беспокоюсь за чешуйниц, хлорка может им навредить. Она спросила, откуда я вообще знаю, что эти чешуйницы есть, а я ответил:
