Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин
- Не тяни, сказывай свои планты!
- Речистый стал!
- Видно, замок на губах испортился – не иначе...
- На то и заместителем задвинули, чтоб речи произносил...
- Речи пущай другие произносят, а я говорить буду. Вот вы зубы моете: дескать, заместитель, а я разницы не вижу... все мы колхозники!
- Есть разница! – крикнул Панкратов. – Ты на моём Рыжке ездишь, а я пешком хожу...
- Завидно? Занимай эту должность и езди на своём Рыжке. А я и пешком не пристану...
- Если ему народ доверит – займёт, – вставил Сазонов. – Пока не доверили. И нечего попрекать за то, что Ямин в кошёвке ездит. Всё хозяйство пехом не обойдёшь...
- Дайте сказать человеку. В кои-то веки разговорился...
- Скажу, – кивнул Гордей. – Ежели неправильно – поправляйте. Думается мне, пустошь у Ракитов поднимать необязательно! Наоборот, посевную площадь сокращать надо...
- А Камчук-то? Он тебе...
- Вот отмочил!
- Мы разве не сами себе хозяева?!
- Когда хлеб ростим – хозяева, вырастим – другие находятся...
- Поля забросим, а кормиться чем?
- А ему что? Уголёк продаст, – сказал Панкратов.
- Ты, Мартын, мне глаза не коли! К моим рукам чужое не льнёт. А поля забрасывать не надо. Токо – посевы сократить. Пока на одном поле хлеб растёт, другое пусть отдыхает, потому, как все сразу нам не осилить. Мы теперь и сеем не вовремя, и убираем как бог на душу положит. А хлеб под снегом остаётся. Для кого сеем? Для птицы? Она и без нас найдёт, чем кормиться. Лучше уж так: поменьше обиходить, да поусевистей. С этой земли после вместо сорока пудиков полтораста, а то и все двести возьмём.
- Красиво пишешь! – проворчал Панкратов. – Как на деле выйдет?
- Пиши по-другому! Я не один в колхозе. Вон сколь хозяев сидит. Не согласны – не надо. А токо к тому идём. Это насчёт хлеба. Вторая сторона...
- Постой, Гордей! – взмолился Науменко. – Давай не будем горячку пороть. Подумать надо.
- Думай не думай – сто рублей не деньги! – выкрикнула Агнея. Она поддерживала брата: Гордей не может ошибиться. Прежде чем казать, год думает.
- У тебя их сроду не бывало, ста-то рублей, потому и не деньги. Такие вопросы с наскоку не решаются. Я хоть и кавалеристом был, а подумать люблю.
Дугин бочком пробрался к столу и, не спрашивая разрешения, заговорил:
- Я тоже к тому склоняюсь... Разве не правда, что половину хлеба и картошки под снегом оставляем? Сколь в прошлом году заморозили? Я точно скажу. У Пустынного семь гектар да восемь у Земляного. Ежели бы всё это собрать – каждый из нас получить мог дополнительно немалую толику. А Науменко по Камчуку думать будет, сколь бросовых полей засеять. Кому она нужна, такая наша работа? Ежели получше удобрить эти – хлебом завалимся. А удобрять не шибко хитро. Назём из пригонов в яр валим. Разве тяжело – на версту или две дальше провезти, на поле высыпать? Земля за доброту нашу стократ отплатит...
Теперь другая сторона, – недоверчиво покосился на него Гордей. – Колхозный скот падает. А на своих сеновалах сенцо с запасом. Давайте, мужики, поддержим колхоз! С каждого двора по полвоза – не разоримся... Я воз выделяю... – Переждав крики, которые раздавались потому, что кричать привыкли по всякому поводу, Гордей продолжал: – Это токо предложение. Не глянется – откажитесь. А всё ж таки стыдно будет, ежели скот уморим. Коровёнки хоть и никуда не годные, а всё же молоко дают. Мало, но сколь уж есть... Будь моя воля, я бы давно их на мясо пустил...
- Вот дак пожалел! – рассмеялся Пермин. – Как волк кобылу...
- На мясо! – твёрдо повторил Гордей. – А взамен – путных коров приобрёл бы... Ну-ка скажи, Катерина, сколь с одного вымени надаиваешь?
- Шесть-семь литров.
- Ну вот. А моя корова худо-бедно даёт по восемнадцати литров. Дак что выгодней? То ли кормить сотню худых, то ли полусотню добрых?
- Районное начальство за расширение фермы, за увеличение поголовья... А ты за сокращение голосуешь, – поёжился Науменко.
- У нас свои головы на плечах...
- Как бы их за самоуправство не сняли...
- Если это делается в интересах колхоза – не снимут, – успокоил Сазонов.
- Кабы мы сами себе хозяева были...
- А вы и есть сами себе хозяева.
- Ты это Камчуку скажи.
- Скажу, когда понадобится. Продолжайте, Гордей Максимыч! – Сазонов давно и заинтересованно слушал Ямина.
- Есть и третья сторона. Лето, судя по снегу, должно быть тёплым, с дождичками... Значит, всякая овощь уродится. Может, около Ярки парники раскинуть? Там земля такая, что без нашей помощи вырастит. Нам останется токо на базар увезти. Лишняя копейка в кармане не помешает. Всё у
