Дождь в Токио - Ясмин Шакарами
Завтра я пойду в школу: от одной мысли об этом становится дурно. Как пережить учебный год вместе с адмиралом Аей и не менее странными одноклассниками? Вот ты нашла бы решение и давно показала Ае, кто тут главный. Хотя её даже жалко. Полдня она тратит на подбор сумасшедших аутфитов, чтобы позже продемонстрировать их на Харадзюку (всё верно: я вписываюсь в суперстильный Харадзюку так же, как марабу в вольер с павлинами). День удался, если Аю сфоткал фэшн-блогер. Её инстаграм разрывается от оповещений, а барометр настроения несколько часов находится не в негативной зоне. В остальное время Ая – Снежная королева во плоти: красивая, но несъедобная. Не сомневаюсь, каждую свободную минутку вне гардеробной она судачит обо всех и обо всём. А я лёгкая жертва. В открытую Ая не подличает – нет, она действует подпольно. Это прячется во взглядах, язвительных комментариях.
Хотелось бы мне просто отпустить ситуацию. Не ломать голову, переживая, что подумают другие люди. Найти радость в потерянности. Быть похожей на тебя – сильной и мужественной.
«Бесполезно сопротивляться неизвестному. Только проникнувшись Токио, ты действительно поймёшь, почему оказалась здесь».
Не имею привычки цитировать всяких придурков, но почему-то эти слова не выходят у меня из головы. Признаюсь, я иногда о нём вспоминаю. Вспоминаю и чувствую непреодолимое желание стереть память. Уже сейчас могу заявить тебе, что этот тип – ходячая проблема!
Сёганай – мой новый девиз по жизни. В одном слове японцы изложили самую суть: прими то, что не в силах изменить, и живи безмятежно. Иными словами: shit happens, дерьмо случается. Move on, продолжай двигаться. Надеюсь, ты сейчас смеёшься.
– Малу, долго тебя ждать? – вопит Ая.
Дверь в доме тоньше пергамента, а она всё равно вопит.
Нажав «отправить», закрываю ноутбук – следующий раунд. Ая договорилась пообедать с подружками, и я иду с ней. Братто Питто чувствует, что я его недолюбливаю, поэтому (как и полагается профессиональному коту) целыми днями не отходит от меня ни на шаг и выжидающе пялится.
– Пять минуточек! Я скоро! – ору в ответ.
Дверь тоньше пергамента, а я всё равно ору.
Братто Питто раздражённо мяукает.
– Что? – шиплю я. – Слишком громко? Тогда кыш отсюда. Тебя наверняка ждёт шестой завтрак.
Кот посылает мне убийственный взгляд неоново-жёлтых глаз.
– Это взаимно, Брэд Питт. И подбери пузо, пожалуйста.
Я со стоном скатываюсь с кровати (поправка: с футона) и роюсь в шкафу в поисках подходящего наряда. Ясное дело, Ая снова оденется потрясающе, на её фоне я буду бледной тенью – и то если очень постараюсь. Выуживаю из кучи вещей голубую футболку и бежевые брюки. И вдруг замираю, заметив красное праздничное платье, единственное яркое пятно в моей унылой коллекции.
– Ух ты, Малу-чан! Кирей! Так красиво! – в изумлении восклицает ока-сан. – Малу в цветном платье!
Восторженные аплодисменты.
Загадка, почему всё внимание краду я и моё скучное платье в горошек, когда Ая щеголяет в чём-то вроде сексуального наряда горничной – суперкороткая пышная юбочка и длинный до земли плащ как из «Матрицы». Волосы она заплела в косички и сделала два пучка оданго а-ля сейлор мун. Разумеется, обувь тоже эффектная: тяжёлые бронированные сапоги, такие же опасные и жёсткие, как и выражение лица Аи. Но почему-то все смотрят на меня, как на экзотическую зверюшку из джунглей.
– Не забудь после прогулки отвести Малу в магазин, чтобы купить школьную форму.
– Хай – недовольно бурчит сестрица, а мне ужасно хочется запрыгнуть в высокоскоростной японский поезд и умчаться в противоположном направлении. Ая предложила пообедать с ней и её подругами Рио и Момо, и я, идиотка, с радостью согласилась.
Перед выходом из дома я напоследок глажу Братто Питто (лысый кот знает, как пользоваться помощью зала) и прощаюсь с ока-сан полу-элегантным поклоном. Мне на голову снова водружают розовую шляпу: так ни один из тридцати восьми миллионов жителей Токио не проглядит немецкую Годзиллу.
Едва мы выходим на серебристый полуденный свет, земля под ногами шевелится. От неожиданности я не сразу понимаю, что происходит. Низкий гул спускается откудато с неба. Асфальт оживает и становится мягким. Я замираю, как вкопанная, и, хотя в следующую секунду всё прекращается, в панике вскрикиваю.
Ая в недоумении оборачивается ко мне:
– Ты чего?
– Это землетрясение? – я задыхаюсь от испуга.
– Да, здесь постоянно потряхивает, – спокойно объясняет Ая.
– В смысле постоянно?
– В Токио землетрясения происходят каждый день. Иногда по несколько раз. Под нами четыре тектонические плиты, которые сталкиваются друг с другом, – Ая хмурится. – Ты не знала?
– Знала, – сквозь слёзы шепчу я. – Но это всё равно пугает до чёртиков!
– Понятно. Так ты идёшь? Мы опаздываем.
– Боже мой, это было землетрясение! Настоящее землетрясение!
– Не последнее для тебя.
Во мне закипает ярость.
– Уж прости, у меня нет твоего спокойствия! Там, откуда я приехала, земля не превращается в трясущуюся вату.
Ая подходит ближе: уверена, сейчас она вытащит из кармана плаща огромный лазерный пистолет и меня поджарит. Но вместо этого принимающая сестра сжимает мои руки и шепчет:
– Не бойся землетрясений. Большинство из них совсем не ощущаются. Ничему не по силам так быстро разрушить Токио.
И сразу же происходит второе чудо: Ая улыбается.
Я в полной растерянности и какое-то время не подаю признаки жизни. Медленно скольжу взглядом по величественным зеркальным башням, мирно греющимся на солнце. Свет в тысячах окнах сейчас не горит, отчего кажется, будто здания дремлют. Невозможно представить, что недавно произошло землетрясение. И Токио вдруг предстаёт неуязвимым сверхъестественным существом, которое проспит даже землетрясение.
Район Харадзюку, где мы встречаемся с подругами Аи, напоминает кулёк с разноцветными конфетами. Освещение здесь какое-то радостное, запахи сладкие, даже шум звучит так, будто доносится из огромной коробки с игрушками. На многолюдных улицах нет чётких граней, одна пышная мягкость и воздушная милота. Каждый ресторан, каждый магазин, каждое кафе декорировано очень сладко – эдакий Шларафенланд для взрослых детей с сумасшедшим чувством стиля. Костюмы, парики, ботфорты, щедро украшенные глиттером, неоном и кружевом, в сочетании с всевозможными аксессуарами и причудливыми дополнениями в виде плюшевых игрушек, кошачьих ушей, собак-роботов
