Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова
Кристина понимающе кивнула и посмотрела вслед больной Веры, которая так по-доброму отнеслась к ней и подумала: «Здесь, наверное, и нормальные женщины есть. Такие как я».
Глава 6.
В туалет уже хотелось так, что хоть криком кричи. Кристина сидела на кровати, плотно сжав колени. Сестры и санитарки завозили лежачих в палату и укладывали на кровати. Воспользовавшись моментом, Кристина встала и отправилась на поиски туалета. И на ее счастье он был открыт. Но длиннющая очередь к унитазам указывала на то, что ей еще какое-то время придется помучиться. Лаврентьева встала в очередь и обратила внимание, что на банкетке, как раз напротив входа в туалет сидит надзирательница, строго следя за действиями больных. Кристина ухмыльнулась и подумала, что эта толстая бесформенная бабища следит за тем, чтобы больные не утопились в унитазах.
Вот, наконец, подошла и ее очередь. Девушка брезгливо вошла в туалет, но стазу же успокоилась: здесь было чисто и испражнениями воняло не очень сильно. Она подошла к унитазу и села писать. Неожиданно перед Лаврентьевой предстала молодая полная девушка и безумными глазами уставилась на нее.
– Отойди! Чего смотришь? Мешаешь, – тихо, но строго сказала Кристина.
– Хочу и стою, – ответила наглая молодка и сложила руки на груди.
– Ну, ну… – отозвалась Лаврентьева и сделав свое дело, быстро покинула туалет.
А за это время сестры подготовились к раздаче лекарств. Две женщины, злющая худая и красавица-блондинка уже сидели за столом и листали журналы назначений. Спустя несколько минут блондинка начала громко выкрикивать фамилии пациенток:
– Земская!
К столу подошла интеллигентного вида женщина в очках. Она остановилась у стола, держа в руках бутылочку с водой. Блондинка побросала таблетки в маленький пластиковый стаканчик, а больная отправила их рот запив водой.
– Открой рот! Покажи! – Приказала худая и обнаружив, что таблетки благополучно проглочены, кивнула головой.
Женщина отошла от стола и побрела в палату.
– Верникова! – вновь громко выкрикнула блондинка. И действо повторилось.
Кристина, ожидая своей очереди на прием лекарств, быстро сообразила, как здесь устроена раздача таблеток: подходишь к столу, глотаешь их, запиваешь и показываешь пустой рот.
Когда очередь дошла и до нее, девушка безропотно приняла лекарства и продемонстрировала рот, высунув язык.
– Хорошо, – одобрительно сказала блондинка и выкрикнула следующую фамилию.
После раздачи лекарств в отделении наступила тишина. Больные разошлись по палатам и по коридору никто не сновал. У Кристины появилась возможность отдохнуть. За полдня было столько впечатлений, что стоило все обдумать. Мыслей почему-то не было, но появилось желание опять уснуть. Девушка закрыла глаза и задремала. Неожиданно в сестринской начался бурный спор между сестрами. Они разговаривали довольно громко, а потом начали смеяться во весь голос. Сквозь дрему Кристина подумала, что тихий час не для медперсонала, а для больных отделения и сестры могли бы ржать потише. И вот как теперь в таком гвалте уснуть? Да никак. Надо просто лежать тихо и делать вид, что спишь.
До половины пятого Лаврентьева ворочалась с боку на бок, пытаясь провалиться в спасительное забытье. А когда единственные часы в отделении показали именно это время, все вокруг вновь ожило. Психички начали выходить из палат и бесцельно бродить по коридору. Кто-то включил телевизор. Кто-то просто усаживался на диване и банкетках, пялясь в большой экран телевизора.
Довольно скоро всех позвали ужинать. На сей раз Кристина уселась за общим столом. И как же она ошибалась днем! Теперь многие женщины напоминали ей вялые и засохшие растения. Их глаза были пусты и безжизненны. Против Кристины сидела почти седая женщина лет сорока в зеленом халате. Волосы ненормальной были растрепаны, и бедолага пыталась есть рисовую кашу выпуклой стороной ложки. Она медленно подносила ложку ко рту и фактически «ела» воздух. Это бессмысленное действие произвело на Кристину удручающее впечатление. Сердце девушки сжалось от сострадания к незнакомке и это отразилось на ее побледневшем лице. Но Лаврентьева быстро подавила жалость и подумала о том, что она такой не будет никогда и ни за какие коврижки. Однако никто не обращал на женщину в зеленом никакого внимания. Сестры и санитарки были заняты раздачей еды, а пациентки своими тарелками. Некоторым больным подавали еду, принесенную родственниками и эти счастливицы поглощали свои йогурты, колбасы и фрукты, не обращая внимания на завистливые и просящие взгляды тех, кому не повезло в этой жизни иметь нормальных и заботливых родных.
Кристина заметила, что одна психичка незаметно прячет в карман халата хлеб, а другая туда же отправляет отвратительную котлету. Этот шедевр кулинарного искусства даже трудно было назвать котлетой, потому что мяса в нем почти не было. Но тем не менее, оголодавшая Кристина заталкивала еду в рот и пыталась разжевать безвкусную котлету и вязкую рисовую кашу, сдобренную кусочком масла. Еда проваливалось в желудок с большим трудом и когда подали чай, девушка облегченно вздохнула: «Наконец-то все это можно запить. Не будет так противно есть этот, с позволения сказать, ужин».
Вот и конец ужина. Потом была раздача лекарств. Кристина слегка удивилась тому, что все в отделении: безвкусная и отвратительная еда, раздача таблеток и открывающийся по часам туалет, вялые и безразличные ко всему женщины, их тусклые глаза и тихие беседы ни о чем, крики медсестер и их грубость быстро стали чем-то нормальным, привычным и обыденным. Но к тому, что случилось ночью, Лаврентьева оказалась совершенно не готова.
Глава 7.
В восемь часов вечера сменились сестры и санитарки, которые принимали Лаврентьеву. А еще где-то минут через сорок, новая сестра, стриженая брюнетка с выразительными карими глазами, начала приглашать больных в процедурный кабинет на уколы. Дежурная медсестра, высокая, полная, с надменным лицом и ироничной улыбкой на пухлых губах, вторила ей, крича прокуренным голосом во все горло. Вызвали в процедурную и Кристину.
– Ложись на живот! – приказала брюнетка, набирая какое-то лекарство в одноразовый шприц.
– А можно я постою? – робко спросила девушка.
– Нет, – строго ответила сестра и пояснила: – Укол может быть болезненным. Так что лучше тебе прилечь.
Кристина спустила трусики и улеглась на кушетку. Укол и на самом деле оказался болючим.
– А теперь иди и ложись на свою кровать.
– Ладно, – покорившись судьбе, ответила девушка.
Растирая зад, Кристина приблизилась к кровати, скинула халат и легла. Первый, такой тяжелый день в психушке, слава тебе господи, закончился.
В десять в палатах, но не в коридоре, где по-прежнему лежала Лаврентьева, выключили верхний свет. Но вместо яркого верхнего света в палатах загорелись ночные светильники. Надзирающая за шестой палатой санитарка, закрыла вход в палату столом,
