Вадим Скирда - Опус в красном
- А что Неофит? - спросил киновиарх, видимо, не желая особенно углубляться в вопросы иудейской теологии.
- Лют ваш Неофит, ох лют! Не любит он евреев, вот что вам скажу. Хотел было приказать лишить языка лупатого, да молодцы ваши вступились - почто, говорят, судишь иноземца, коли разглагольство не можешь творити?
- Славно, славно! Значит, поживёт ещё наша Выгореция! Да минует её кровавая чаша...
- Выгореция-то поживёт, а вот насчёт вас, владыко, имеются сомнения.
- Сомнения? Какие тут могут быть сомнения? Смерть - так смерть, чего уж тут сомневаться.
- Эко у вас всё споро получается. Это вам не рубашонку скинуть, здесь страху поболе будет. Да вы представить себе не можете, что значит - не жить! Быть вычеркнутым из списка времён, став неподатливым ко всякому циклическому изменению: ни роста, ни зрелости, ни увядания, ни смерти, наконец! Одно тщетное пребывание, анализ состояний, просчёт градиентов да суперпозиций неких отстранённых навеки тенденций, до которых вам нет решительно никакого дела. И это только при удачном исходе дела - если будете допущены до Канцелярии. Впрочем, это я беру на себя.
- Вот оно - корневище зла. Коррупция в вышних сферах!
- Не коррупция, а всего лишь безобидная протекция. И этим надо пользоваться. Ваше излюбленное упражнение - молитва - тоже в некотором роде подкуп реальности. А она нет, нет, да и возьмёт. Прикуп16. Но, как бы вы ни старались, трансмутировать в тело света при жизни не позволено ни какой реальности, будь она хоть трижды проклята.
- ... да святится имя твое, да пребудет царствие...
- Вот-вот. И это всё о Нём. Хотя в Его воле всего лишь усиливать или ослаблять тенденции - мы не можем похвастаться и этим. Нам остаётся только реализовать по праву принадлежащую свободу. Создав соответствующий механизм реализации. Впрочем, механизмы - это не ваша епархия, - довольно нам одного Разгласителя.
- Ах, вот ты о чём! Наслышан, наслышан. И даже начитан. Желаешь, чтобы я впихнул Бога в его машину?
- Ну, что-то более или менее в этом духе... А я со своей стороны поспособствую.
- Это каким же образом?
- Разжидив слегка обступающую тебя реальность.
- Уж не тянул бы со смертушкой...
- Успеется. Кое-какие кущи ты уже себе обеспечил. Будем считать, что экзамен на твёрдость иллюзии выдержал. Ведь скажи, ведь так? Ни разу пята не упала под землю, и воздух ни разу не расступился, а молекулки не разбежались? Все на месте? Древесные волоконца? Тут как тут? Отлично, тогда продолжаем. Слушай вводную. Прикуп реальности мы больше не дадим. Пусть выкручивается как хочет. А это обещает быть интересным.
- А как же "магия исчезает"? - прогнусавил киновиарх до невозможности похоже на меня.
- Ну, это как посмотреть. Я же говорю - пусть выкручивается. Землица на что? Так и сочится слухом почище всякой магии. Всё вам болезным на пользу, для тельца вспомоществование. Мутирует моя магия... А что ты хочешь свобода! Сотворил боженька себе камешек, да неподъёмный. Ну да он - знамо дело - неисповедимый. Наше же дело - прогресс. Вроде как со временем поиграться.
- Как же мне прикажете с ним играться, это в посмертии-то?
- А здесь оно, признаться, сподручнее со стороны-то. И Разгласитель тут безопасен...
- Стало быть, меня ты в подмогу Разгласителю уготовил?
- Да, можно сказать и так. В усиление команды. Так как, владыко, идёшь ко мне?
- Смотрящим за выкрутасами оголодавшей без прикупа духовных возлияний реальности?
- Исключительно справедливо! Лишь разве что кое-где подправить, что-то домутировать до необходимой кондиции.
- Я могу делать выбор?
- Это, конечно, принципиально, но...
- ...но всё уже предрешено?
- Экий ты шустрый, владыко! В этом миксе, коктейле прошлого, настоящего и будущего невозможно сказать, что чем предопределено. К примеру, ты Разгласителем, или Разгласитель тобой. Так, просто есть - и всё. Одновременно. Всегда. Ну да у тебя самого ещё появится возможность поучаствовать в замесе этой смеси, если...
- ...я соглашусь? Ладно, к чёрту весь этот цирк с моим волеизъявлением...
- Я к вашим услугам!
- Не паясничай! Ты бы ещё привлёк сюда Центризбирком в полном составе. С инюрколлегией. Будь по-твоему - разжижай!
* * *
"Быть может, гнев чему-то учит?
Клич слышен - разум вновь за ум,
В одной из времени излучин
Господь себя ужал... Цимцум17
Себе в ущерб свободна воля,
Свет явлен задолго до звёзд,
И в эластичной эпистоле
Шестого дня изложен тост:
"Урвав у жизни сочный прикуп,
В сей день свечей не возжигай,
По совести тревожным бликам
Меня в душей своей узнай".
Тогда же строгости Гевуру18
Заменит милости Хесед19,
Найдя в поэтике сумбура
Гармоний отсвет Тиферэт20. "
Коллизия 2: Сенешаль.
а) Молочная железа и томление духа.
Возможно, именно так оно и случается - в один прекрасный день замечаешь, что мир действительно чертовски изменился: вместо наивных картинок усердных богомазов в красных углах человеческих жилищ на стенах вдруг появляются вполне достоверные фотографические снимки их обитателей, причём, некоторых уже даже мёртвых; а в соседней бакалейной лавке скряга-хозяин что-то упорно химичит с НДС с применением последнего слова вычислительной техники вместо того, чтобы запросто отвалить десятину в городскую казну. Однако, это будет ещё не скоро, а сейчас нам предстоит отмотать ещё добрых пять сотен витков назад от нашего незабвенного киновиарха Андрея Дионисовича и вплотную приблизиться к таинственному Разгласителю.
О, это жарко!..
"Пусть тебе приснится Пальма Де Майорка", - полыхает звероподобный лик с явной претензией на "витийность" мессаджа. А, чтоб его! Разгласитель вовсе никакой не разгласитель, а знатный молодой каталонец с птичьим именем Раймонд Луллий21, да ещё умудрившийся уродиться на этом самом острове Майорка и провести свою юность при дворе Якова I "Завоевателя", короля Арагонского, дослужившись до титула сенешаля. Признаться, имей я выбор тел для воплощения и командировки в мир - уж этим красавчиком бы точно не пренебрёг, лучшей кандидатуры и не сыскать. По крайней мере, в отрочестве и юности он нравился мне ещё больше. Что ж, последуем за милейшим сенешалем в его устланные бархатом и батистом покои.
А между тем, денёк-то сегодня категорически не задался... На побережье тропического острова обрушился нежданный ливень и смешал все карты молодого придворного относительно его планов на день. Помимо дождя, на дворе, отживая своё, стояла эпоха Позднего Средневековья, и разминающееся Возрождение готовилось задать тон в развитии Европы ещё на несколько сотен витков вперёд. А если уж вспомнить о нашей умозрительной скотинке - гидре развития, - то её тысячелетнее беспросветное положение на ординате прогресса едва-едва образовало некий зазор с абсциссой, свидетельствовавший о незаурядном усилии, приложенном историей и, говоря без ложной скромности, мной. Замечательный кусочек земного рая, словно перенесённый из проштрафившейся и уже не заслуживающей его Месопотамии в Атлантику, холил и лелеял повесу, к кармической незамутнённости предыдущих воплощений которого я не имею ни малейших претензий. Казалось, он был ходячей иллюстрацией той точки зрения, что якобы сутью творения является принцип стремления к удовольствию сотворённых сущностей, и будто бы для Творца нет ничего отрадней, когда это стремление получает своё удовлетворение. Если это так, то, глядя на Раймонда, справедливо было бы предположить, что Создатель может смело гордиться им, как частью своего безукоризненно исполненного плана, если бы не одно существенное "но", без которого сенешаль не был бы вправе считать себя вполне удовлетворённым.
Воля ваша, но истина мне дороже чести дамы, которая, как вы уже могли, наверное, догадаться, и составляла это самое злосчастное "но". Донна Амброзия Элеонора ди Кастелло, первейшая красавица двора, имела неосторожность произвести значительные опустошения в крайне устойчивой и искушённой нередкими эротическими переживаниями эмоциональной сфере сенешаля. А тут даже сподвигла на куртуазные литературные подвиги. И если быть до конца справедливым, то особого статуса удостоилась её грудь, которой посчастливилось стать воспетой в многословных опусах влюблённого Раймонда. Однако, отдадим должное даме - будучи замужней и добропорядочной христианкой, она не давала будущему Разгласителю ни малейшего повода, и её вожделенная молочная железа так и оставалась воображаемым в предвкушении обладания образом в поэзии сенешаля. Незавидная участь для столь выдающегося объекта в структуре пробуждения высокого влечения. Могла ли она так и остаться им - заурядным поэтическим образом, спрашиваю я себя по прошествии...? Решительное возражение восстаёт, заслоняя собой благоразумие исторической справедливости.
Сеньор Раймундо лежал на кушетке в своих замечательных покоях, недовольно прислушиваясь к стуку капель зарядившего на целые сутки дождя. День, определённо, пошёл насмарку. Выездка не состоялась, а какой может быть, к чёрту, день без верховой прогулки? То-то дело вчера - каково было ворваться верхом на гнедом скакуне арабских материковых кровей в храм прямо во время мессы! Прогарцевать по проходу между молельных лавок, срывая восхищённые взоры дам и гневные окрики опешивших священников. Но что стоят все они против одного лишь вздоха Амброзии? Да, она была там - иначе зачем ещё было бы ему намеренно навлекать на себя праведный гнев духовенства, кроме как не с целью обратить хоть малейшую толику её драгоценного внимания на собственную персону? И это ему, несомненно, удалось, как и заглаживание последствий этой невинной выходки, впрочем, не без поддержки одного влиятельного лица. И теперь сенешаль, будучи абсолютно чист перед светом и с лёгким сердцем относительно собственной совести, изнывал от вынужденной бездеятельности, обусловленной скверной погодой и перспективой провести остаток дня за продавливанием восхитительной мебели, совсем недавно завезённой с материка, изготовленной на заказ искуснейшими мастерами средиземноморья.
