Марина Хлебникова - Подкаблучник

Толик вошел в дом непривычно тяжело, ударился плечом о косяк, грязно выругался. Мятый, бледный, не снимая обувки, он пошел к холодильнику, вытащил стоявшую с Нового года "Рябиновую" и жадно хлебнул прямо из горлышка. Лида так боялась, что он ей примерещился, что стояла, не шевелясь, только воздух ловила ртом, как карась на берегу. Широко раскрытым, налитым радостью глазом, она все же уловила перемены - другой Толик, воспаленный, опухший, вонючий сидел перед ней на табуретке, глотал пойло и нисколько не опасаясь, нагло щурился прямо ей в лицо. Но он был живой, не искалеченный, хотя и не совсем здоровый.

- Родненький! - наконец, выдавила Лида и часто зашмыгала носом. - Где ж ты был так долго?

- А что не так? - ухмыльнулся муж. - Соскучилась, что ли?

- Соскучилась! Извелась вся! - она протянула к нему руку, но дотронуться не решилась. - Где только не искала!..

- И где же не искала? - Толик смотрел на нее в упор, неприязненно скривив уголок рта.

- Везде искала... и Богу молилась... и матери твоей писала, да бестолку... но ты не думай... главное - вернулся! - она рванулась в ванную. - Сейчас помоешься... отдохнешь... а все разговоры - после... как выспишься...

- А о чем это мне с тобой разговоры разговаривать? - выплюнул ей вслед Толик. - Может, о любви?.. Или о детках, которых у тебя не будет?

Лиду, как кипятком ошпарило. В голове загудело, к горлу подошла тошнота. Вот оно как! Выходит, знал. Прижимая к груди затрясшиеся вдруг руки, она села на край ванны

- Ну, чего примолкла? - не унимался Толик. - Язык сглотнула?

- Я... хотела сказать, - Лида тихо заплакала, - да все боялась... Но теперь... когда ты вернулся...

- А я не вернулся, - отрубил муж, - так что, можешь не суетиться

- Толик, родненький, - уже в голос плакала Лида, - не говори так!.. Я же не безнадежная!.. Врач говорит, если лечиться, все получится!.. У нас еще будут дети! Твои дети! Твоя фамилия!..

- Да чтоб у моих детей такая мамка была?! - Толик брезгливо сморщил нос и захохотал. - Такая одноглазая стерва?!. Не дождешься!..

- Так чего ты пришел? За вещами? Бери, - Лида вдруг успокоилась. Не то, чтоб успокоилась, а как-то обессилела.

- Что? Барахло? - куражился Толик. - Не-е-ет, голубушка! Ты мне квадратные метры отдашь! Ровно половину! А если по-хорошему не захочешь отсужу! И мамашу свою из деревни выпишу! И баб сюда водить буду, когда захочу! И водку пить с дружками! - он взял поварешку и изо всех сил грохнул по радиатору.

Пока Толик говорил о детях, Лиде еще чувствовала вину. Когда пригрозил, что не вернулся, все стало без разницы. Но покушение на квадратные метры Лида Малафеева снести не могла.

- А выкусить не желаешь? - она поднесла к носу Толика тщательно скрученную фигу. - Такое ты видел?

Водитель троллейбуса Пермин за свою трудовую жизнь видел и не такое, и потому не испугался. Он схватил Лиду за кисть и больно, до хруста вывернул ее в сторону. Но Лиду уже понесло. Не обращая внимания на боль, она шипела, брызжа слюной, прямо в бесстыжие глаза мужа:

- Навалялся по чужим постелям, кобель?!. А теперь метры?!, Да чтоб я тебе хоть сантиметр отдала?! Не дождешься! Такому-то гаду!.. С такой фамилией!..

Тут произошло то, что навсегда изумило Лиду Малафееву, сильнее, чем первая брачная ночь. Анатолий Пермин, смирный непьющий подкаблучник, залепил ей такую оплеуху, что она даже не поняла: в голове набат или это звонят в двери. Оказалось, и то, и другое.

- Ну, что, подруга? - весело поинтересовалась Маруська. - Получила сокровище?

- Садись, Мария! - радушно пригласил Толик. - Тяпнем по маленькой за все хорошее! - и не обращая внимания на Лиду, будто ее и не было, они выпили и дружно захохотали.

Лида тихо поднялась, молча ушла в комнату и притворила за собой дверь. Но в уши все равно настойчиво лез пьяный гогот.

- Вот, что она там делает одна? - кричал Толик. - В телек пялится? Или носки вяжет? Вить это ж с тоски сдохнуть!

- А ты, как соскучишься, опять приходи! - смеялась в ответ Антонючка. Гришка доволен, говорит, ты заместо сторожа в павильоне вполне годишься!..

Лида Малафеева, крикливая одноглазая кассирша из продуктового, смирно сидела в кресле напротив стола, по блестящей поверхности которого на всех парусах летела игрушечная эскадра, и думала, что все у нее теперь хорошо. Как у всех.. Муж на кухне пьет "Рябиновую на коньяке", а кто сейчас не пьет? Только больные! А то, что руку поднял - сама виновата, доигралась. Плохо, что с работы уволили, но и это дело поправимое - она сама пойдет завтра к кадровичке Генриетте Федоровне, вымолит, выплачет назад это место, расскажет о своей беде. Небось, сама баба. Поймет. И еще... Надо зайти в церковь, поставить три свечечки. Господу Богу - что услышал. Николаю - угоднику - что сберег. И Богородице - впрок, на будущее.

Обдумав завтрашний день, Лида решительно сняла со стола корабли и переставила их на старое место - на шкаф. И теперь она парили высоко высоко. Не плыли - летели куда-то. Может быть, за счастьем, а может быть, просто так...