Рустам Ибрагимбеков - День рождения
Дядя Гамид продолжал уверять Багадура, что ребята все его любят и часто вспоминают о нем, пусть он не вздыхает и выкинет из головы всякие глупые мысли.
Сейчас они выпьют еще вина, и все будет в порядке. А Эльдар придет с минуты на минуту, уже, наверное, рядом где-нибудь, к воротам уже подходит или даже по лестнице поднимается...
Фаик позвонил раньше, чем пришел Эльдар. К телефону подошел дядя Гамид.
- Да, он здесь, - сказал он и посмотрел на Багадура, - нет, не пришел еще... Хорошо, скажу. А, может, ты поднимешься? Понятно... Ну, а вообще, не забывай нас, заходи, - дядя Гамид повесил трубку и развел руками.
- Сказал, чтобы ты спустился к нему. Что-то там случилось. Эльдар придет, скажу, что ты внизу...
- Пусть позвонит.
- Обязательно. Он или спустится к тебе, или позвонит. Обещаю тебе.
Дядя Гамид еще раз поздравил Багадура с днем рождения сына, тетя Лейла передала привет его матери и, распрощавшись наконец с ними, Багадур пошел к Фаику.
Тот сидел в пижаме на кровати в проходной комнате, а напротив, на стуле, сидел в костюме и галстуке огорченный чем-то Исмет. По его виду и тону Фаика Багадур сразу понял, что произошло что-то серьезное.
- Садись, - пододвинул ему стул Фаик после того, как они поздоровались. Тут небольшое дело, - показал он на Исмета, - поэтому я не смог подняться к Эльдару наверх.
Багадуру стало легче, когда он понял, что Фаик долго не звонил не потому, что спал, а из-за какого-то, видимо, важного дела.
- Как дела, Багадур? - спросил Исмет, вытаскивая из кармана сигареты, он сказал это негромко, сдержанно, так, как расспрашивают друг друга о делах родственники или знакомые, встретившись на чьих-то похоронах: задавая вопросы и отвечая на них, они лицом и голосом дают понять окружающим, что дела, которыми они интересуются, конечно же, ничто по сравнению с тем, что произошло, и интересуются они ими только из вежливости.
- Ничего, спасибо, - ответил Багадур. Вопрос Исмета окончательна убедил его в том, что он присутствует при важном разговоре.
- Ты должен еще раз поговорить с ним, - сказал Фаик Исмету, - потирая опухшее от сна лицо, в конце концов всему есть предел.
- Ее жалко, - сказал Исмет.
Постепенно из разговора Багадур понял, что речь идет о средней сестре Исмета, которая уже три года встречается с врачом из своей поликлиники. А у того, как выяснил Исмет, есть невеста в деревне. Сегодня он имел разговор с ним, часа полтора как они расстались, и опять тот ничего определенного Исмету не сказал. То, что у него есть невеста, подтвердил, то, что любит сестру Исмета, тоже подтвердил, а чем все это кончится - сказать не смог. А девушке двадцать пять лет, ей надо судьбу свою решать, сколько может тянуться эта волынка...
Фаик был за решительные меры ("как всегда", подумал Багадур, вспомнив о своей сестре Соне), а Исмету было жалко сестру: плачет ночи напролет, нажмешь на парня - сбежит, останется бедная несчастной.
- А не нажмешь, - сказал Фаик, - погуляет с ней еще и бросит. Иначе зачем он тянет. Давно бы женился, если не хитрит.
- Квартиры у него нет, - сказал Исмет, - деревенский же он, ждет, когда квартиру дадут.
- Пусть снимет. Другие же снимают, - настаивал Фаик, - за тридцать-сорок рублей можно снять приличную комнату. Или кооператив пусть построит, у родителей в деревне сад есть, наверное, и скотина, фруктами торгуют. Сейчас у деревенских полно денег. Приезжают в город с набитыми карманами.
- Он не из таких, - сказал Исмет, - нет у него денег, на зарплате сидит.
- Ну, как знаешь, - поднялся с кровати Фаик, - сейчас все зависит от твоего поведения. Если он почувствует, что за ее спиной стоит крепкий брат, то вынужден будет жениться...
Разговор был действительно серьезный, продолжался он долго, и Багадуру, конечно, неудобно было влезть в него со своим днем рождения. Надо было подождать, когда он кончится сам собой. И он уже иссякал, когда пришел Эльдар, и все началось сначала...
Эльдар пришел в начале двенадцатого, и до двенадцати они говорили только о сестре Исмета. Наконец Исмет пошел к себе переодеться и предупредить мать, что вернулся, и тогда только Эльдар спросил у Багадура, что у него за дело к нему. Он обнял Багадура, извинился за то, что приехал не сразу, но, как назло вылезло одно непредвиденное обстоятельство, а вообще-то все это чепуха, а главное, как он, Багадур? И куда он исчез? Почему его так долго не было видно?
Тут Багадур не выдержал.
- Хорошо, - сказал он им обоим, Эльдару и Фаику, - предположим, меня долго не было, и неужели никто из вас не мог поинтересоваться за это время, где Багадур? Что с ним? Почему он не приходит? А может, я умер? Разве настоящие друзья так себя ведут? А если бы я вообще сюда не пришел? Так бы никто обо мне и не вспомнил?.. Хоть раз вы открыли мою дверь, сказали: "Багадур, вот решили тебя навестить, посмотреть, как ты живешь. Женился ты, ребенок у тебя родился и вырос, уже большой мальчик стал, а мы его еще не видели"? Хоть раз вы сделали это? А еще друзья называется. Мне же неудобно перед своими. Хорошо, говорят, ты все говоришь, друзья, друзья, а где они, твои друзья? Почему они тобой не интересуются? И я не знаю, что им ответить. Я же тоже гордость имею. Ну, скажите, что я могу им сказать? Сквозь землю я готов провалиться... Багадур почувствовал, что голос его вдруг задрожал, и умолк. На ребят он не смотрел, не мог, взял со стула сигарету, зажег ее и закурил.
Они начали оправдываться: конечно, он прав, нехорошо, что они до сих пор у него не были, и вообще надо чаще встречаться, но жизнь пошла собачья, все дела, дела, они и друг друга почти не видят, а живут в одном дворе. Но это, конечно, не оправдание, что за разговоры? Обязательно, в самые ближайшие дни надо всем вместе собраться, тряхнуть стариной, в конце концов, что в жизни есть важнее дружбы? Дураки они, не ценят этого, а люди мечтают иметь друзей, но не так-то просто их заиметь. Это как счастье: или оно бывает, или не бывает, и потому обязательно, прямо на днях, надо собраться всем вместе и выпить.
- Десятого день рождения моего сына, - сказал Багадур.
- Дай бог ему здоровья, - сказал Фаик и посмотрел на Эльдара, - сколько ему?
- Пять.
- По-моему, - сказал Фаик Эльдару, - тут двух мнений! быть не может, десятого мы у Багадура.
- Конечно, о чем речь? - охотно согласился Эльдар. - Как все-таки быстро летит время, уже пять лет твоему пацану... пять лет...
- Надо Октая и Тофика тоже пригласить, - сказал Багадур, - я сегодня не успел, базаром занимался, вас ждал...
- Это я беру на себя, - сказал Фаик. - И Октая, и Тофика, и всех остальных, - он имел в виду Бориса, - все будут. Ты занимайся базаром.
- Кстати, я могу помочь, - предложил Эльдар.
- Все уже готово, - уверил их Багадур. - Мясо заказал, кур купил, осетрину обещали завтра... Как вы думаете, шесть бутылок водки и четыре коньяка хватит?
- Ты что, угробить нас хочешь? - улыбнулся Фаик.
- Еще вино будет и шампанское. - Багадур тоже улыбнулся. - Пятилетие все же один раз в пять лет бывает.
- Да, крупный поддавон намечается, - точно так же, как: отец, потер руки Эльдар. - Я могу привести одну знакомую?
- Конечно, что за разговоры? Приводите кого хотите.
- Только, я тебя прошу, не забывай о том, что ты в семейный дом идешь, предупредил Фаик Эльдара.
- За кого ты меня принимаешь? - улыбнулся Эльдар. - Прекрасная, чистая девушка, в хоре русской православной церкви поет...
Он любил такие шутки, а может и правду сказал, от него и его старшего брата Рамиза все можно ожидать - любят их женщины...
Багадур приехал домой в третьем часу. Тихонько разделся и лег к жене. Даже ночью было душно, она спала, прикрыв простыней только живот. Не просыпаясь, обняла его. И опять, в который уже раз, Багадур с удовольствием подумал, что без платья она не такая хрупкая, как кажется в одежде... Тело у нее крепкое и упитанное, просто она тонкокостная. Но ведь никому об этом не скажешь, даже мать иногда говорит, что хорошо бы ей поправиться немного, очень уж тонкая. Мать же не видела ее раздетой.
Жалко ее будить. А хочется. Сон у нее очень крепкий, он всегда просыпается раньше нее на шум. Когда Рафик был маленький, по ночам он больше с ним возился, чем она, жалко было ее будить. И вообще она как ребенок. Есть вещи, которых даже он стесняется, когда они наедине, а она нет. Его даже сердило это, он не говорил ей, конечно, но настроение у него часто портилось из-за того, что лезет из нее вдруг бесстыдство, не подходящее совсем ее внешности и воспитанию. Потом только понял, что не бесстыдство это, а, наоборот, чистота, как у ребенка, который не знает, чего надо стесняться, а чего нет. И пахнет от нее как от ребенка. Молочный запах, и травы какой-то, а может, кажется это ему, нанюхается за день краски, а потом думает, что все молоком пахнет и мятой. А все же чересчур горячая она, трудно ему придется со временем. Багадур улыбнулся и осторожно просунул руку под теплую и мягкую подмышку жены туда, где не было комбинации.
