Марианская впадина - Ясмин Шрайбер
Выходя из комнаты, он открыл дверь ровно настолько, чтобы ему пройти, но я при этом не смогла заглянуть внутрь.
– А что вы там, вообще, делаете? Секретные атомные испытания?
– Да, – сухо сказал он и закрыл за собой дверь.
Я передала ему шприцы и объяснила все так, как мне это объяснял врач.
– Вы себе уколы сами будете ставить или… хотите, чтобы я?..
– Нет, справлюсь сам, не беспокойтесь, – успокоил он меня. – Один поставить сейчас, перед сном. Правильно?
– Он сказал: половину. Чтобы посмотреть, как подействует.
– Половину. Ладно. Ну, я пойду спать. Спасибо вам за то, что на себя столько хлопот взяли. Без вас я со всем этим не справился бы. Правда.
– Ничего особенного. Вы же мне тоже очень помогли: все это с моим братом. Я только сейчас поняла, что вы хотели мне тогда сказать. Что я не виновата. Иногда мне так еще кажется, но, в основном, я с этим теперь справляюсь.
Гельмут улыбнулся.
– Вот видите, – поддержал он меня, – и то, что осталось, тоже преодолеть сможете.
Он положил обе руки мне на плечи и на мгновение крепко сжал их.
– Все будет хорошо.
– Думаете?
– Конечно. Я уверен: с этого момента вы сами со всем справитесь. Вам больше не понадобится стариковская болтовня, чтобы смотреть в правильном направлении.
– Да ладно. Можете меня еще чуть-чуть поубеждать, – мне было приятно расположение, которое я уловила в его голосе.
– Вы найдете свой путь, – добавил он и погладил по голове Джуди, стоящую между нами. – Всего хорошего! – и он исчез вместе со своим кислородным аппаратом за дверью комнаты.
Мне бы это заметить.
570
На следующее утро я проснулась непривычно рано. Нащупав телефон, я включила дисплей: часы показывали лишь половину шестого. С чего я вдруг проснулась в такую рань? На улице было еще темно, Джуди спала у меня в ногах: видимо, ночью пробралась под одеяло осторожно, чтобы не разбудить меня. Я потерла глаза, перевернулась на другой бок и тут вдруг вспомнила его слова.
Всего хорошего!
Сон прошел моментально. Я села в кровати и задумалсь. У Гельмута были свои привычки в формулировках. Например, по утрам он говорил не «доброе утро!», а «добрый день!» Вечером он прощался словами «приятных снов!», но не говорил «всего хорошего!» У меня заколотилось сердце.
Я на ощупь включила маленький старомодный ночник на тумбочке. Встала и подошла к двери, она была лишь притворена. В коридоре я прислушалась. Ничего. Никаких странных звуков, а вернее, вообще никаких звуков.
Вообще никаких звуков.
Жужжания кислородного аппарата тоже не было слышно. Я почувствовала, как панический страх холодной скользкой змеей ползет вверх по моей спине, заставляя меня дрожать. Джуди меж тем уже стояла возле меня, всматриваясь в темноту коридора и вынюхивая что-то. Вдруг она тихонько побежала в конец коридора, перебирая лапами по деревянному полу, остановилась у двери Гельмута и поскреблась в нее.
Я включила в коридоре свет, подошла к Джуди, взялась за ручку двери – и замерла. В неуверенности тихо постучала – ничего. Я постучала еще – на этот раз громче.
– Гельмут? – позвала я.
В голосе уже слышались слезы, меня охватила мелкая дрожь.
Я присела, уткнулась лицом в густой загривок Джуди и вдохнула запах ее шерсти. Меня это как-то успокаивало, но тут Джуди заскулила, продолжая скрестись в дверь.
– Я не хочу туда входить, – шепнула я ей в ухо. Джуди царапала дверь, уворачиваясь от меня.
Я поднялась, вытерла глаза и сделала глубокий вдох. Положила руку на ручку двери и нажала ее.
В комнате было темно и тихо. Слабый луч света из коридора падал на письменный стол, на котором стояла пишущая машинка. Я знала, что справа от меня кровать, но не решалась взглянуть туда. Странно пахло. Поэтому, глядя в потолок, я сначала пошла к окну, чтобы открыть обе створки и распахнуть ставни. Холодный горный воздух потоком устремился внутрь комнаты. Какое-то время я просто стояла с закрытыми глазами, подставив лицо свежему ветру.
Джуди залаяла. Я знала, что должна повернуться. Я должна туда посмотреть. С закрытыми глазами я вела обратный отсчет: четыре, три, два… Повернувшись к кровати, я открыла глаза.
На кровати, откинувшись спиной к стене, сидел Гельмут: взгляд устремлен к окну, волосы растрепаны, цвет лица с каким-то неестественным серо-желтым оттенком. Это я заметила, несмотря на сумерки и слабый свет из коридора. В левой руке он сжимал большой шприц: в него поместилась бы семикратная доза морфина. «Откуда у него большой шприц?» – первое, что мелькнуло у меня в голове. И только потом до меня стало доходить, что означает то, что я здесь вижу.
Я бесшумно опустилась на стул у письменного стола и присмотрелась к его лицу. Рот был приоткрыт, глаза закрыты – были бы они открыты, я, наверное, с ума бы сошла. Только сейчас я заметила, что рядом на кровати лежал сачок, урну Хельги он
