Развилки - Владимир Александрович Дараган
Я покачал головой. Наташка еще спросила, не будет ли мне скучно. Странный вопрос. У меня были скучные дни, и именно их я хорошо помню. Серое небо, дождь, по оконному стеклу ползут капли. Или я жду девушку, она должна приехать из отпуска на море. Я сижу на пляже у реки, зеленая трава начала желтеть, мошки летают…
— Мне надо еще кое о чем подумать, — сказал я. — Тут нет связи, нет интернета — где сейчас такое найти. Идеальное место, чтобы заглянуть в себя.
Ирина подошла, кивнула.
— Я согласилась сюда поехать именно по этой причине. Хоть три дня пожить без новостей, без звонков.
— Может ты останешься тут до весны? — засмеялась Наташка.
— Может и останусь, если Макс не будет против, — улыбнулась Ирина.
— Вот уж нет! — сказала Наташка. — Ты ему весь зимний праздник испортишь. Начнешь философствовать, найдешь проблемы. Оставь мужика в покое. Макс, я правильно говорю?
Я сказал, что желание женщин для меня закон, что я буду рад любому их решению, вот только таким красивым тут будет скучно. В общем, молол всякую чепуху, но мне было хорошо. Две красивые женщины, вкусная еда, прибранная комната, новые запахи — пахло не дымом и кислятиной, а свежестью и нежными духами. И главное, все московские проблемы очень далеко и отсюда казались незначительными.
Не буду подробно описывать, как мы проводили время. Разговоры были пустыми, но веселыми. Женщины постоянно были в прекрасном настроении. В гости к старикам мы сходили, Наташка там была на уровне, всех развлекала и развлекалась сама. Ирина тоже была весела и мила. Старик явно влюбился в обеих и пребывал в необычно хорошем расположении духа. Старушка даже прослезилась, когда мы уходили. Расскажу о другом, главном для меня, о том, что перевернуло мою жизнь. Вечером перед отъездом Ирина спросила, о чем я пишу.
— Книгу о том, как мы выбираем путь на развилках.
— Много написал? — спросила она.
— Все написал, сейчас переписываю. Хочешь посмотреть?
Мы сидели на веранде. За окном падал снег, но было не по-зимнему тепло. Я принес компьютер и открыл вордовский файл.
— Да… — сказала Ирина, просмотрев текст. — Я читала и вспоминала, что делала на своих развилках. Как будто не я сама принимала решения.
— Я об этом и пишу.
— Я это поняла, но что подталкивала меня на развилках?
Она посмотрела на меня, долго не отводила взгляд. У меня пересохло в горле.
— Расскажи, — попросил я.
Мы просидели до трех утра. Чай с сушками, бутерброды с сыром и колбасой, вино, немного коньяка…
— Ну вот и все, — сказала Ирина, — я устала и тебя заболтала. Ты, наверное, понял, что все свои решения я принимала в каком-то сомнамбулическом состоянии. Как-будто не я сама решала. Про свою сегодняшнюю жизнь рассказывать не буду. Это никому не интересно, а для меня слишком чувствительно.
Я поблагодарил, взял ее руку, поцеловал. Она на секунду прильнула ко мне.
— Ты хороший, — сказала она. — Поцелуй меня, а то что-то стало грустно.
Мы поцеловались. Ее губы были сухими и теплыми. Я встал, погладил ее плечо и пожелал ей спокойной ночи.
— Не уходи, — вдруг сказала она. — Я долго не усну, побудь со мной.
Мы проснулись в девять утра.
— О, Боже, — сказала Ирина, потягиваясь. — Наташка уже встала. Ты как?
— Счастлив! Мне кажется, что еще сплю, — сказал я.
— Я тоже, давай скорее одеваться.
Мы вошли в комнату. Наташка сидела за столом и намазывала маслом будущий бутерброд. Увидев нас, она вскочила, подбежала к Ирине, обняла ее, поцеловала. Потом все это проделала со мной.
— У меня только чай готов, — сказала она. — Печку долго растапливала.
Глава 31. Тополиный пух
— Скоро тополиный пух полетит, — сказала Ирина.
Мы шли по улице, засаженной тополями. Деревья были обрезаны, на вершинах толстых старых стволов круглились зеленые шапки.
— Как вы тут с Никитой живете? — Ирина взяла меня за локоть, прижалась, я почувствовал ее грудь. — У меня на пух жуткая аллергия. Глаза красные, нос сопливый, голова раскалывается, жить не хочется.
Я высвободил руку, обнял ее, погладил по спине.
— У тебя красивая крепкая спина, ни капли жиринки.
Ирина улыбнулась. Моя рука скользнула ниже.
— Веди себя прилично, видишь, молодежь на нас смотрит.
— Пусть учатся.
— А где окна Никиты?
— Третий этаж, видишь балкон со стремянкой?
— Вижу, он единственный без цветов.
— Не мужское это дело. Мой балкон с другой стороны, он тоже без цветов.
— Ну да, вам, путешественникам, это лишнее. А давай кота заведем? У Наташки знакомая котят раздает.
Я замешкался.
— Но ведь ты…
Ирина засмеялась.
— Где трое, там и четверо. Справимся, не бойся. И знаешь, что… Давай в выходные переедем ко мне. Я не могу жить рядом с Никитой. Понимаю, что это глупо, но я все время боюсь его встретить. А твоя квартира будет кабинетом. Захочешь побыть один, поработать, подумать — будешь сюда приезжать. Обо мне не беспокойся. Я привыкла быть одна, скучать буду, но не трагично.
Я кивнул. Я был согласен на все. Кота, так кота. Переехать, так переехать. Философская книга закончена, о чем писать дальше, я не знал. Да и не хотел. Мне было хорошо и без моей работы. Умных мыслей никаких — и это замечательно. Когда счастлив, то мысли простые — завтра должно быть лучше или так же. Даже мой блог был заброшен, а число сообщений, которые я даже не открывал, превышало сотню. Ладно, сейчас не до этого. Чтобы сделать нечто значительное, надо слегка свихнуться, ночами сидеть за компьютером, жить текстом, его смыслами. Это когда-нибудь потом, сейчас у меня в голове другое, что-то пьянящее, заставляющее улыбаться и радоваться даже будущему коту в квартире.
И тут у меня звякнул телефон, сообщая, что пришло письмо.
— Что-то срочное? — спросила Ирина. — Ты чего-то ждешь? Прочитай, ответь, а я пока в магазин зайду. У нас масло и сыр кончаются.
Она легко вбежала по ступенькам и скрылась за стеклянной дверью. Я достал телефон и открыл письмо. Прочитал. Наверное, я пожал плечами или хмыкнул — не помню. Но что-то такое обязательно сделал. Хотел сразу отправить письмо в мусорную корзину, но внутренний голос прошептал: «Не торопись, подумай, а лучше включи его в книгу. Ведь дальше описывать историю ты не будешь, а это хоть как-то расставит точки». «Какая книга?» — удивился я. «Новая, которую ты напишешь», «И какие точки? — продолжал удивляться я — это больше похоже на многоточие, странное такое многоточие». «Почему странное, ты не ожидал такого письма?» — сказал внутренний голос. «Не знаю, но оно мне сейчас не нужно», — я сопротивлялся, не понимая, почему это письмо такое важное. «Отвлекись на минуту от мыслей о коте и переезде, — сказал внутренний голос. — Хотя, тебе это сейчас трудно. Ладно, думай, о чем хочешь, но письмо не стирай, а когда будешь писать, то включи его в текст, пусть оно завершит твою книгу. Потом поймешь, зачем это нужно». «Хорошо, — сказал я. — Включу». Вот это письмо.
«Максим, здравствуй! Прости за наглость, но я хочу… Нет, прости, я просто приглашаю тебя приехать к нам в сентябре. Я зарезервирую две недели — напиши, когда тебе удобнее. В сентябре в Тоскане чудесно. Мягкая, но теплая погода. Я покажу тебе все окрестные городки, ты ведь толком ничего не видел в свой приезд. Часто вспоминаю, как мы сидели у ручья. Я тебе не все рассказала. Поверь, тебе будет тут хорошо и интересно. Если честно, то я скучаю без тебя. Мне тут некому рассказать, что я чувствую, о чем думаю. В Москве, наверное, скоро понесется по улицам тополиный пух, тротуары покроются июньским снегом. Расскажи мне об этом. Мой телефон ты знаешь. Звони, я буду очень рада поболтать с тобой. Целую, Алена».
