Тепло человеческое - Серж Жонкур
– Нет, мне кажется, лучше их будет распилить на кряжи, – стоял на своем отец, – особенно вон ту, длинную, она еще и клонится в противоположном направлении.
– Да нет, мы у самой дороги, место ровное, ничего сложного, в любом случае, ветки нельзя разбрасывать в стороны, потом-то ведь жечь придется, да так, чтобы всё в одном месте.
– Делай как знаешь, – махнул рукой отец. – А вот присматривать за огнем всяко придется, сухо вокруг, как в июле.
– Так вы затем и приехали!
Грег наблюдал за Александром, завидуя ловкости шурина, его сноровке, так что самому Грегу даже стыдно стало стоять и смотреть, ничего не делая, он подошел и предложил свою помощь.
– Да ладно, ты и так-то больной, а сейчас еще короеда подхватишь!
– А что, эта штука еще и заразная?
Александр не стал смеяться над собственной шуткой.
Грег отошел, уселся на пень в сторонке, ему было досадно оставаться в стороне от этой затеи, досадно было выглядеть больным и слабым. А вот эти двое, напротив, чувствовали себя доблестными властителями собственных судеб и боролись с древесной болячкой так, будто ни на миг не сомневались в своей победе.
Констанца приготовила целый пир – множество разных пирогов с овощами и фруктами. Хотела всех зазвать внутрь, подальше от лесорубов, чтобы, пока Александр работает, никто не покалечился. Потом всем придется потрудиться – сложить костер, последить за ним.
Все три сестры, сами в этом себе не признаваясь, смотрели на Констанцу с отстраненным восхищением. Они очень давно не виделись, и оказаться с ней рядом было все равно что вернуться в годы отрочества. По их понятиям, она так и осталась немкой, белокурой иностранкой, которая умудрилась умыкнуть их брата, причем так, что ему и переезжать никуда не пришлось. А потом она, этакая богиня, исчезла на другом конце света, а брат так и остался ждать, когда она вернется и вновь окажется с ним рядом. Сильнее всего трех сестер озадачило взаимопонимание, сложившееся, как они обнаружили, между Констанцей и их матерью. Близость между двумя женщинами объяснялась тем, что они вели похожий образ жизни, существование их строилось вокруг работы на свежем воздухе, вокруг природы, насекомых и их годичного цикла, вокруг всех тех вещей, которые сестрам казались малозначительными. Сами они с каждым прожитым годом как бы по чуть-чуть теряли самих себя, Констанца же оставалась цельной, без изъяна. Когда-то давно она рассуждала о том, как будет спасать мир, а теперь этим самым спасением занималась. В малых закутках земли, которые ей удавалось сохранить, рождалось будущее, хотя рожденного ею ребенка больше не было на планете, но это лишь придавало ясности ее взору, потому что, дабы с полной непредвзятостью взглянуть на участь мира, нужно отказаться от всех человеческих привязок, от узкого эгоистического горизонта, выстроенного вокруг твоих собственных потомков. Дети очень часто застят взор, поверх их голов видно лишь на несколько десятилетий. Вот и сосредотачиваешься в узких скобках природного равновесия, в рамках одной-двух жизней, а ведь земля подчиняется совершенно иному ритму.
Кевин и Матео попросили разрешения полностью осмотреть изумительное здание, облазать его во всех направлениях, обоих ошеломил этот гигантский деревянный корабль, затерянный среди леса. Все три щенка следовали за ними по пятам, будто бы наблюдая, что и как они собираются делать. Внутрь постоянно долетали завывания бензопилы и громкие удары, с которыми деревья падали на землю, заставляя вздрогнуть весь лес, и братьям хотелось увидеть вблизи, чем там занят их дядя. Констанца слишком привыкла доверять людям, чтобы отказать им в чем бы то ни было.
Мальчики проследили, как падает последнее дерево, и зрелище это их заворожило. Когда гиганты весом по пять-шесть тонн легли на землю, пила принялась с душераздирающим воем вгрызаться в стволы – Александр рассекал их на части.
Подошли Каролина, Агата и Ванесса, помогли Констанце собрать ветки, которые брат порубил на куски. Прежде чем зажечь костер, Александр велел племянникам собрать по возможности все шишки, эти зажигательные бомбочки, с которыми огонь лучше вспыхнет. И вот настал момент, когда, убедившись, что все отошли на нужное расстояние от кострища, Александр опорожнил канистру поверх наваленных грудой веток, щелкнул зажигалкой, и вверх тут же взметнулось пламя. План состоял в том, чтобы зажечь костер без малейшего промедления, из расчета, что дерево, пропитанное бензином, схватится сразу и будет гореть жарко, а потом, ближе к сумеркам, убавить жар. То есть у них будет целая ночь, чтобы вовремя загасить все беглые головешки, все улетающие искры.
Кевину и Матео все это казалось игрой. Им казалось, что они попали в гиперреалистичную сцену из какой-то игры-страшилки, в «Майнкрафт» из мира природы, однако, когда поверженные деревья объяло пламя, в молодых людях всплеснулось непрошенное волнение. Языки пламени их теперь даже слегка пугали, поражая воображение своей силой и красотой.
Грег все держался особняком. Ему было страшно досадно сидеть в стороне от сыновей, жены, шурина и остальных.
Ночь опустилась, когда костер все еще пылал очень жарко, пламя лишь слегка приутихло, и во тьме огонь заполнил собой все пространство. Констанца решила, что ужинать они будут поблизости, принесла пармской ветчины, которую ей подарили итальянцы, полкруга сыра, запекла картофель на жарких углях у закраины кострища. Они даже притащили стол и удобные стулья с подлокотниками. Все жевали, приглядывая по ходу дела за постепенно затихающим монстром, на смену выгоревшему бензину пришла живица в стволах деревьев, пламя пожирало хворую древесину. Огонь наверняка уже истребил и короедов, и их личинки, прикрепившиеся к коре и мягким внутренним волокнам. Зараженный участок окутывал дым.
Им это напоминало путешествие по морю. Трапеза на краю костра походила на ужин на берегу океана – океана, который сперва взъярился, потом утихомирился. Языки пламени, наконец-то сникнув, вернули людям ночь, небо вокруг вновь обрело внятные очертания. Луна в первой четверти еще не взошла, и в непроглядной черноте отец
