Тепло человеческое - Серж Жонкур
– Я, кстати, помню, что в мое время эти смены времени плохо действовали на коров.
– Уж поверь, они и сейчас плохо действуют.
Откусывая от бутерброда, Жан смотрел, как над горами занимается день, – с того же места у стола, через то же окно с красно-белыми занавесками, что и раньше. Только в те времена он потом выходил в свежесть раннего утра, чтобы заняться скотиной.
– Скучаю я.
– Без бензина?
– Нет, без коров.
Александру совсем не нравились эти приступы ностальгии, которые, вообще-то, у родителей случались редко, вот только когда они поднялись на ферму, прошлое обступило их со всех сторон. Он поспешил сменить тему:
– Ну как, папа, готов к дальней дороге?
– Слушай, мы ж не на другой конец света едем!
– В определенном смысле, «Ревива» именно что на другом конце света!
– Ну, нашим всяко будет полезно пошевелиться.
Констанца сперва решила срубить заболевшие сосны, а потом потихоньку их сжечь вдвоем с Александром, никому ничего не сообщая, вот только оставался серьезный риск, что дальние соседи заметят дым и выдадут их. Тогда она от безысходности выправила в префектуре разрешение на санитарную чистку: оно давало право сжечь пораженные деревья, но при условии, что Констанца сможет гарантировать присутствие необходимого числа людей, которые встанут по периметру и не позволят огню распространиться. Если наберется дюжина участников, вооруженных шлангами и огнетушителями, риск для природы сведется к нулю, и только предупреждение метеорологической службы о том, что днем ожидается ветер, могло отменить программу сегодняшнего дня; однако с утра стоял полный штиль.
– Валить сам будешь?
– А как еще, Грег-то болен. Доверять бензопилу Матео я не собираюсь. Кевину тем более. Я уже видел, чем кончается дело, если дать ему мопед и винтовку, с меня хватит.
– В смысле, винтовку?
– А, неважно.
С этого момента в Бертранже начался привычный отсчет воскресного времени, с той лишь разницей, что вездесущие щенки постоянно путались под ногами у членов воссоединившейся семьи. Мама, когда встала, открыла дверь, и они сразу прилипли к отцу, все в состоянии страшного возбуждения. Не тявкали, но сновали туда-сюда, суетились, выражая безоглядную радость и жажду открытий.
Анжель надела жилетку поверх ночной сорочки. От машинки, которой Александр пользовался безостановочно, исходил аромат кофе – он уже сварил как минимум три эспрессо себе, еще один отцу, потом маме, а потом еще один и тоже выпил – гул компрессора его, похоже, зачаровывал.
– Ну ты прямо как маленький, – заметила Анжель, делая себе бутерброд.
Александр это принял на свой счет, хотя она обращалась к мужу. Три щенка не без усилий вскарабкались Жану на колени. В этом доме успели перебывать все – собаки и, разумеется, коровы, курицы и кролики, хомячок, когда сестренки были маленькими, покалеченные канюки и лисята, множество кошек, понятное дело, но ни одному животному из всего этого бестиария никогда не дозволялись подобные фамильярности в отношении патриарха.
Отец вспомнил давнюю привычку и, направляясь смотреть коров, крепко сжал в кулаке палку, которую отыскал у сарая. Мама осталась на кухне, первой к ней присоединилась Каролина, перед тем приняв душ и одевшись, как оно бывало в детстве. Почти сразу же следом появилась Агата, правда, еще в ночнушке, Ванесса же осталась в кровати, рассчитывая на то, что другие скажут ей, когда вставать.
Агата накануне сходила посмотреть, как поживает старое кафе-бакалея «Параду»: оно стояло заброшенным, как и вокзал. Каролина в знак солидарности пошла с нею, и сегодня утром Агата снова вернулась к мысли возродить это заведение. Она, по собственным словам, всю ночь вертела эту идею в голове, потому что увидела на вокзале объявление: департамент транспорта собирается превратить старую железную дорогу в пешеходно-велосипедный маршрут, который протянется через всю Францию. Вон на дороге на Компостеллу зеленый туризм цветет и пахнет – там даже по самым мелким тропкам шляются паломники со всего мира – то есть «Параду» может стать очень прибыльной затеей.
Мама вздернула плечи.
– Да ты ж сама видишь, что никто больше не путешествует, весь мир заперли на два оборота.
– Это верно, – согласилась Каролина, – вот только завтра они научатся путешествовать по ближайшим окрестностям, на самолетах больше летать не захотят, а чтобы не оказаться в столпотворении на пляжах под палящим солнцем, будут подыскивать всякие мелкие дорожки с тенью, тихие речки – сама увидишь.
Анжель не хотелось в это верить: лично она не видела решительно ничего хорошего в том, что весь мир припрется к ним на порог, ну да ладно, быстро сообразят, что здесь и смотреть-то нечего.
– Нет, действительно, если Агата снова откроет «Параду», тут все зашевелится, а экомаршрут привлечет тысячи велосипедистов.
– Ну, тебе виднее. В любом случае, врач у нас от этого не появится.
Агата почувствовала, что в кармане халата вибрирует телефон, и обнаружила сразу несколько сообщений от Грега. Он уже пять дней доставал их, не говоря уж о том, что, если у него действительно вирус, он наверняка уже всех тут перезаражал, так что, хотя никто в этом вслух и не признавался, вся жизнь теперь крутилась вокруг температуры Грега, состояния горла Грега, сатурации крови Грега – все так или иначе возвращалось к нему. В результате поездка в «Ревиву» казалась не просто передышкой, но и освобождением.
– Как он там?
– Мам, не знаю, он просто пишет, что плохо спал.
– Температура все еще высокая?
– Твой ветеринар сказал, что у него ангина, а значит, совершенно естественно, что у него температура.
– Да, но ведь Дебокер, вообще-то, не врач.
– Говорит, что хочет поехать с нами.
– Грег? Ну уж нет!
Каролина, демонстрируя, что пытается всех помирить, предложила сестре: Александр может отдать Грегу ключ от скотовозки, пусть он едет сам по себе за ними следом.
– Только на расстоянии, – уточнила Ванесса, только что пришедшая на кухню. – Пусть едет за нами, но только на расстоянии.
– Эти только в огонь!
Отец, не переставая, водил пальцами по коре, скреб бороздки, соскабливал опилки, оставшиеся после мелких вредителей. Вот наконец-то он может потрогать ее собственными руками, эту знаменитую эпидемию, пришедшую с Востока, все прямо у него перед глазами, безмолвная погибель, которой две необычайно теплых зимы позволили набраться сил для нападения. Не было морозов, о чем отец неустанно сожалел, – нечему было убивать личинки. А от них родятся миллиарды новых насекомых, размножатся, заполонят весь континент.
– Эти только в огонь, иначе не спасемся.
Грег принял двойную дозу долипрама, чтобы приехать с остальными в этот дикий лес. Старался держаться молодцом, но чувствовал себя очень плохо, а говорить не мог вовсе. Каждое произнесенное
