Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
— Я только за бабушками присматриваю, жертвы им приношу. А тадебя сам может в другие миры отправляться. Шаман — он как бы в нескольких мирах живет. В обычной жизни пасет оленей, рыбачит. А когда шаман с духами общается, он из тела своего выходит. Может и к Нуму подняться в Верхний мир, и в Нижний мир опуститься, где Нга правит. Шаманов, которые обычно в Верхний мир на своем волшебном олене ездят, мы зовем Небесными шаманами. А те, которые в Нижний мир опускаются, — это Земные шаманы…
— Хэбидя, а как шаманами становятся?
— Обычно в юности у человека, чьим предком был тадебя, «шаманская болезнь» начинается: голова болит, слабость, видения всякие, кто-то голоса слышит. Говорят, это духи призывают будущего шамана. Отказаться нельзя — умрешь или с ума сойдешь. Юноше, у которого «шаманская болезнь» случилась, ищут опытного наставника, старого шамана. Тот обряд проводит, проходит «шаманская болезнь», юноша силу обретает, духи ему начинают служить. Но я подробностей не знаю, сам-то я не шаман! — напомнил Сэротэтто.
— А что обычно шаманы делают? Болезни лечат? — я слушал ненца затаив дыхание.
— Это главная работа! — кивнул Сэротэтто. — Если человек тяжело заболел, значит, злой дух его душу украл. Шаман за этой душой отправляется в Нижний мир, чтобы ее вернуть. Вернет — поправится человек, нет — умрет. Сам тадебя тоже погибнуть может, если злые духи его одолеют, — душа его в тело не возвращается, и люди шамана мертвым находят в чуме после обряда… Есть еще самбана — шаман, который души умерших провожает. Бывает, умер человек, а душа его среди живых бродит. Оленей пугает или зовет кого-нибудь из родственников с собой в Нижний мир, во снах является. Тогда и зовут самбана. Он душу-призрак ловит и в Нижний мир сопровождает. Это, говорят, самая опасная для шамана работа… А еще шаманы будущее предсказывают, погоду изменить могут, пропавшие вещи или людей находят…
— Хэбидя, скажи честно: это все и вправду существует? — спросил я с недоверием и одновременно с каким-то детским желанием продолжения сказки.
— Конечно! — ненец кивнул. — Вот в прошлом году был случай. Тоже пурга началась, да не нынешней чета — неделю бушевала! Прямо перед пургой из Сюнай-Сале в райцентр выехала семья: муж с женой и их маленький ребенок. И пропали! Мы в МЧС звоним, говорим: так и так, люди в пургу заблудились. А нам спасатели отвечают: ничего сделать не можем, вертолет в такую погоду не полетит! Что делать? Пошли мы с братом к старому шаману, еле добрались — хорошо, чум его недалеко от поселка стоял. Спрашиваем: живы они хоть или уже замерзли? Шаман свой бубен взял, на огне долго грел, потом петь начал, с духами говорить — такая сила от него шла, никогда не забуду! И отвечает: они живы, ищите сами, никто больше не поможет! Тогда мы с мужиками разбились на группы, взяли запасы еды, теплые вещи и поехали искать. Едем рядом, чтобы друг друга не потерять, ветер метет, ничего не видно, жуть! И вдруг из пурги к одному из снегоходов на свет фары выходит мужчина! Обмороженный, но живой! Плачет, говорит: погибла семья! Он их у снегохода оставил, а сам пошел помощи искать. А где теперь то место — не помнит, закружила пурга. Мы его в больницу отвезли, а сами опять к шаману: искать нам еще двоих или не искать? А шаман говорит: что вы меня тревожите? Я же сказал: все живы, ищите! Мы опять на снегоходы — и в пургу! Три дня искали — не нашли, совсем отчаялись. А потом вдруг ветер стих, и мы решили еще раз от райцентра до поселка проехать — так, для очистки совести, как говорится. И нашли брошенный «буран»! А рядом с ним — женщину с грудным ребенком, живых и невредимых! Она, оказывается, как муж ушел, возле снегохода «куропачий чум» выкопала — проще говоря, яму в снегу. Туда с ребенком спряталась и пургу переждала. Запас еды у нее был, сама даже не обморозилась! Привезли ее в поселок, а тут и вертолет МЧС прилетел. Спасатели их скорее на носилки, в вертолет, а женщина говорит: вы куда меня везти собрались? Я здорова, не нужна мне ваша помощь. Муж из больницы сбежал, как узнал, что семья спаслась, обморожения у него несильные были, и тоже лететь отказался. Ну, спасатели взяли расписку, что они от госпитализации отказались, а главный их офицер меня спрашивает: как смогли людей найти? Я ему рассказал про нашего шамана. Офицер, к моему удивлению, смеяться не стал. Очень серьезно меня выслушал и даже спросил, может ли МЧС к этому шаману обращаться в экстренных случаях. Я говорю: не знаю, это с ним говорить надо! Но мой телефон офицер записал, сказал, что позвонит, если помощь нашего шамана потребуется. Такая вот история, Костя…
Сюнай-Сале
К обеду пурга действительно стихла, как и предсказывал Сэротэтто. Мэйко, наслушавшись рассказов отца, захотел поехать с нами — сначала в поселок, а потом дальше, в тундру — собирать подписи. Еля сначала пыталась возразить, намекая, что Мэйко еще маленький, но Хэбидя резко прервал жену:
— Он поедет с хорошими людьми делать достойное дело! Как он вырастет настоящим человеком, если сейчас я не отпущу его? Мне будет стыдно смотреть в глаза собственному сыну! — Голос ненца гремел, и Хэбидя на мгновение вновь превратился в сильного вождя индейцев. Но когда Мэйко уже был собран в дорогу и едва сдерживающая слезы Еля вышла нас проводить, Хэбидя, неожиданно смягчившись, ласково сказал жене:
— Тундру он знает, не пропадет, если что. Не бойся…
Мы промчались по заметенному пургой следу и вскоре остановились на въезде в небольшой поселок. Ненец повернулся ко мне и сказал:
— Костя, ты наши тайные имена знаешь. У меня просьба: в поселках при чужих людях, даже при Петре, называй меня и сына по-русски, хорошо?
— Хорошо, Семен! — кивнул я. — Я так и собирался делать, даже без твоего предупреждения.
Проехав через поселок, который назывался Сюнай-Сале, мы остановились у здания местной администрации.
— Что-то Петра с Андреем нет! Запаздывают! — покачал головой Семен. — Но ничего, пойдем, я вам с Мироном одно место показать хочу!
Пройдя между домами, мы оказались на высоком берегу реки. Скованная льдом белая лента, извиваясь между холмистыми берегами, исчезала у горизонта в морозной дымке. На холме я заметил множество деревянных ящиков, перевернутых нарт, торчащих из земли хореев. Я понял, что мы на кладбище…
— Это кладбище рода Сюнай, — неторопливо начал свой рассказ ненец. — Когда-то это был сильный народ, они владели большими
